ДЕНЬ ТРЕТИЙ
Их двое. Они о чем-то разговаривают. Голоса у них почти такие же, как у Ларисы. Только выше и жестче. Одна из них подошла ко мне, и тут же ее голос стал неприятным, мяукающим. Она о чем-то спрашивает, но я ее не понимаю. Поэтому не могу ответить... Глупости! Даже если бы понял, не смог бы. Ведь у меня не выходит даже произнести имя Ларисы. Что-то вроде "Ваизя", да и то никто не может разобрать, кроме нее. А она сердится: "Это для всех остальных я Лариса!"
Удивляюсь, как вообще эти люди могут сердиться, могут быть чем-то недовольны? Ведь у них есть б е с ц е н н ы й д а р - они могут ходить и разговаривать! Будь я на их месте - прыгал бы от радости, не переставая! Но мой удел - ворочаться и ползать в клетке, волоча ватные ноги. Зачем они вообще нужны? Лишняя тяжесть! Без них можно было бы передвигаться с помощью рук гораздо быстрее. Большой человек с бородой и приятным бархатным голосом иногда помогает мне выбраться из заточения. Он держит меня за руки, и тогда я принимаю вертикальное положение, касаясь ногами пола. Это восхитительно! Когда-нибудь я встану на эти ноги и смогу ходить так же, как он... как все они... Но нет, я понимаю, что это пустые мечты, сладкий самообман. Мои ноги настолько слабы и непослушны! Единственное, для чего я могу их применить - это заложить за голову. И то при помощи рук. Глупейшее занятие! Но Большому человеку нравится. Между прочим, имя у него тоже красивое, рычащее такое - Егоррр! Мое имя... даже вспоминать не хочется. Меня зовут Зайчик... Я благодарен Большому человеку за то, что он никогда меня так не называет. Он вообще меня никак не называет. А иногда он берет меня не за руки, а за ноги и переворачивает вниз головой. Это еще приятнее! Я и сам думаю, что реальнее было бы научиться ходить на руках. Когда никого не будет, обязательно попробую! Только вот эти ноги... они такие тяжелые - все время норовят упасть вниз. Когда я смогу что-то вразумительно объяснить (а я полон безумной надежды, что смогу! У меня и сейчас получается произносить несколько слов, хотя и не очень хорошо, а знаю я их еще больше. Этого очень мало, чтобы общаться, но порой кажется, что силой своего желания можно сдвинуть горы), когда я смогу что-то сказать, обязательно попрошу, чтобы мне их отсоединили.
А те двое, что ссорились, кажется, успокоились. Достали из большого белого ящика коричневую палку и что-то с ней делают. Какой восхитительный аромат! Я хочу это съесть. Я хочу что-нибудь съесть! Одна из них произносит таинственную фразу: "Что ты делаешь? Это не нам!" Другая с ней не согласна. Она продолжает касаться палки блестящей полосой, и палка превращается в маленькие, ароматные очень вкусные кружочки! Первая снова пытается остановить подругу: "Она же дорогая! Нам влетит!" Что значит "дорогая"? Ее нельзя есть? Она отравлена? Вредная? Может напасть? А что такое "влетит"? Какая-то опасность. Но опасность эта касается не меня. Хотя... как знать... если они впустят ОПАСНОСТЬ, станет ли она разбирать, кому повредить?
Запах все сильнее. Я подтягиваюсь на краю своей клетки и не отрываясь смотрю на кружочки. Тут одна из девочек (кажется, они так называются) замечает мой взгляд и... (о, какая же она безгранично добрая!) говорит: "Дадим ему кусочек?" Другая девочка намного злее: "Ему, наверное, нельзя". Первая продолжает отстаивать мои права: "Но он же хочет есть! Гляди, как смотрит". Они еще некоторое время спорят, наконец, вторая соглашается: "Ладно, дадим чуть-чуть и посмотрим, что будет". И вот мне в рот вкладывается край плоского вкуснейшего кружочка! Не так-то просто его откусить. Он жесткий, как щепка. Но мне все же удается оторвать значительный кусок. Во рту едко, я его мусолю... кусок вдруг проскальзывает по языку в горло. Острый ком. Больно. Где-то в середине шеи сжимает, живот внутри выгибается вверх, и с болью, с белой кислой массой кусочек вылетает из моего рта. Из носа и глаз сочится мутная соленая жидкость, все лицо в липкой жиже, она затекает в нос... Я начинаю задыхаться. Девочки притихли и молча смотрят на меня, широко раскрыв блестящие глаза. Я не могу им сказать, что надо вытащить из меня эту гадость. Я даже пискнуть не могу. В глазах темнеет, но я, все же, успеваю перевернуться на живот. Мой нос оказывается в просвете между подушкой и краем матраса. Все вокруг в какой-то вонючей грязи, потом все становится мокрым. Но зато можно дышать. Никогда не буду рассчитывать на чью-то помощь. Надеяться можно только на себя.
Еще раз убеждаюсь в справедливости этого вывода в конце дня, когда приходят Большой человек Егоррр и Лариса. Меня помещают за занавеску. И говорят: "Спи". Спи - это значит сиди, молчи и не рыпайся. Интересно, сами-то они когда-нибудь спят? Трудно же сидеть просто так и ничего не делать! Другое дело, когда погружаешься в забытье... Но это происходит само собой, от тебя не зависит. И никогда не знаешь, когда это произойдет. А спать - это сидеть и скучать.
Сквозь занавеску виден только свет и слышны голоса. Большой человек Егоррр и Лариса там ссорятся. Большой человек говорит что-то отрывисто и злобно. Потом кричит. Потом начинает кричать Лариса. Голос ее становится отвратительным, ни на что не похожим. Потом раздается треск, звон. Под занавеску залетает маленький белый осколок чего-то круглого. Хлопает дверь, Большого человека больше не слышно. Я снова удивляюсь - как они могут ссориться? Нет, они вовсе не такие всемогущие, как я думал. И даже очень глупые и беспомощные! Ведь у них все есть для счастья, а они не способны даже радоваться сами, не то что дать кусочек этой радости мне!
Глаза начинают слипаться, но тут из-за занавески появляется Лариса. Она садится рядом со мною, начинает слюнявить меня своим лицом, я отворачиваюсь. Тогда она просто смотрит на меня, сложив руки и что-то тихо-жалобно говорит. А из глаз ее - о ужас! - течет ЧЕРНАЯ вода... Мне становится страшно: из глаз не может течь ничего черного! Она вообще вся не такая. Я думаю, что она, наверное... куда-то денется, вытечет вся через эту черную жидкость. И тогда я останусь один. Это ужасно. Есть еще, конечно, Большой человек... но он так редко бывает рядом! Нет, дело даже не в этом. Я не боюсь остаться один. Вокруг хватает людей. Они живут за стенами комнаты и иногда приходят. То одни, то другие. Их так много, что всех не запомнить. Но я очень боюсь, что не будет Ларисы, потому что мне очень надо ее видеть! И когда я понимаю, что ей очень плохо, она мне становится нужна еще больше. Кажется, она хочет, чтобы я ей помог. Я готов на все, чтобы это сделать! Но как?
