ГЛАВА ПЕРВАЯ
О том, как опасно инопланетянам прогуливаться возле дач местных жителей.

- I -

       Девочка установила рамку с кристаллами под углом к солнцу и начала собирать внешнюю окружность. Солнечные кроссворды были ее слабостью. Иногда оставались неразгаданными два, иногда - четыре слова, но еще ни разу ей не удавалось решить головоломку до конца. Медленно поворачивая кристаллики, она сосредоточенно следила за пересечением лучей в прорезях рамки. Лучи скрещивались, разбегались, переплетались, образуя на песке чередование света и тени. Из теневых полосок складывались буквы. Слова нанизывались, словно бусы, на спираль, в центре которой был «большой алмаз» - ключ к разгадке, завершающей игру.

       Вчера Анне исполнилось десять лет, и в животе немного бурлило от съеденных садаринов. Анна не любила экзотические фрукты. Она любила яблоки. Но они «не нищие». Поэтому пришлось давиться садаринами. Лучше бы они были нищими… Ну вот, так и есть! Последний виток не сходится! Анна еще раз поменяла положение кристаллов предпоследней окружности, затем пред-предпоследней... Все равно, одной буквы не хватает. А сейчас, конечно, стемнеет, и буквы исчезнут! Или еще не сейчас? Девочка взглянула на горизонт. О! Кто-то к нам идет. Нет, это не профессор Савин. Это, кажется, какая-то девочка, ее сверстница.

       Незнакомка приближалась. Анна искоса наблюдала за ней, но не подавала виду, что заинтересована. Разумеется, здесь очень скучно, и было бы здорово завести подругу. Но Анна знала, что ей, дочери самого Карино, не пристало проявлять интерес к прохожим… С ее собственной точки зрения это, конечно, глупости. Но если мама увидит… Анна терпеливо ждала, втайне надеясь, что незнакомая девочка сама с ней заговорит. Ее надежды оправдались. «Девочка» решительно подошла к ней и, остановившись, вопросительно произнесла:

       - М-м?

       Анна решила, что этого достаточно, и с готовностью ответила:

       - Видишь, не получается!

       Незнакомка вдруг взялась за «большой алмаз» и резко повернула его на сто восемьдесят градусов. Потом слегка подвинула два крайних кристалла, и… лучи вспыхнули яркой звездой, выровнялись… Вот она, разгадка! Так просто! Но сама Анна никогда не догадалась бы.

       Она с любопытством оглядела незваную гостью. Та была чуть выше Анны, спортивного, даже слишком, телосложения, но самое удивительное, что у нее были светлые, лимонного цвета волосы и янтарно-желтые глаза. Неужели так бывает? Одета «девочка» была, как все - в короткие брючки и бежевую футболку.

       - Как тебя зовут? - спросила Анна.

       Незнакомка растерянно развела руками и улыбнулась. «Может, она не понимает по-русски?»

       - What is your name? - повторила она по-английски. Но «девочка» не знала и этого языка. «Кто же она? Может, африканка? Или из страны Востока?» - подумала Анна. Она еще не очень хорошо владела общегалактическим наречием, но решила попробовать:

       - Ан эон эс?*

       - Инна! - широко улыбнулась «иностранка».

       - А я - Анна! - обрадовалась Анна, от волнения снова перейдя на
русский. Но Инна уже все поняла.

       - Это твой дом? - спросила она на галакте, указав в сторону веранды?

       - Да, я живу здесь с моей мамой и моим братом. А еще иногда прилетает… приползает…(Анна

мучительно подбирала галактические слова) мой папа! А ты где живешь?

       - Там, - Инна указала в сторону межпланетной базы.

       - Вот повезло! Ты… видеть… живых инопланетян? Какие они?

       - Разные.
       
       - Разные! Как интересно! А ты хочешь со мной… сотрудничать (Анна никак не могла вспомнить, как звучит на галакте слово «дружба»), нет соотноситься… любить! (ей показалось, что это слово наиболее близко по смыслу).

       Инна изумленно вскинула прямые широкие брови:

       - Правда?

       - Тут очень скучно одной. А мой брат не умеет со мной играть. Он очень маленький.

       - Твой брат не умеет? - удивление Инны было крайним.

       - Не умеет! И еще он мне мешает! И не любит! - жаловалась Анна, - А ведь я его
единственная сестра…

       При слове «сестра» на лице Инны отразилось искреннее сочувствие, и она, подумав, сказала:

       - Мы попробуем… Ты любишь петь?

       - Да.

       - Сними это, - она указала на аннину футболку и быстро стянула
свою, - Садись.

       Они сели на песок, прислонившись друг к другу спинами.

       - А что петь? - спросила Анна.

       - Попробуй петь, как я.

       И она начала. Инна закинула голову назад, на плечо Анны, и первые звуки раздались у девочки прямо над ухом. Сначала это было похоже на робкий щебет какой-то птички, затем на звон золотых струн неведомого музыкального инструмента, переходящий в нежное журчание ручейка. Анна еще никогда не слышала такого пения! Она ни за что так не сможет! Но вот песня стала похожа на солнечное звучание фанфар. Незаметно для себя Анна начала подтягивать. В песне не было слов - так ей казалось.

       Алый отблеск заката ласкал их плечи, а удивительно чистая, прекрасная мелодия устремлялась ввысь, разливаясь под небесным куполом.

       «Наверное, так поют ангелы», - успела подумать Анна… И в этот момент из ее собственного горла вырвался такой же чистый, чарующий звук. Их голоса легко порхали по ступенькам-нотам, шли дружными аккордами, догоняли друг друга и, наконец, соединившись на какой-то очень высокой ноте, затихли…

       Анна медленно приходила в себя. Она испытала целую гамму новых, ни с чем не сравнимых чувств - смесь умиления, восторга, щемящей грусти и какого-то благоговейного удивления и восхищения. Лет через десять взрослой Анне снова посчастливилось это пережить. Правда, совсем в другой ситуации, совсем с другим человеком и, конечно, намного острее и прекраснее. И она никак не могла вспомнить, откуда ей знакомо это ощущение соединения с небом в музыке серебряного голоса... Анна все забыла. Но во время любовных игр с мужем всегда включала классическую музыку…
       
       Твердая, мускулистая спина Инны стала совсем мягкой. Глаза полуприкрыты. Опираясь на руки, Инна медленно подняла голову.

       - Скоро наступит ночь, - тихо сказала она,- хорошо, что мы
успели до темноты.

       - Хорошо, - ответила Анна, понимая это по-своему, - Когда стемнеет, мне надо будет домой.
       
       - Пойдем в тень. Мне жарко.

       Анна так не считала. Надев футболку и набросив на плечи садовый плащ, она все равно поеживалась от вечерней прохлады. Но спорить не стала. Вдруг подруга обидится и уйдет? И они скрылись в беседке.

----------------
* Какое твое имя? (галакта).

- III -

    Солнышко закатилось за островерхие ели, блеснув последними искрами на дрожащей поверхности озера. Мелодично закурлыкали бракты, устраиваясь на ночлег. В темных уголках сада порхали светлячки.

     - Вы правы, - сказал профессор, - Девочке не стоит оставаться наедине с аоанином.

     - Вот видите, Вадим Палыч, язвительно ухмыльнулась Марфа, Вы сами не считаете их людьми.

     - О, нет! Вы меня неверно поняли. Аоане, без сомнения, люди. Но, если бы мы с Вами вовремя не вмешались, боюсь, он мог бы согрешить с Вашей дочерью.

     - Что?!

     - Успокойтесь, ребенку ничего не грозит. Она, скорее всего, даже не поняла бы, что происходит. Ведь у людей с Аоа акт размножения происходит совершенно иначе, нежели у землян.

     - Но этот… этот человек был мужского пола?

     - У жителей Аоа не существует пола в нашем понимании.

     - Как же они размножаются?

     - Они садятся спина к спине, и начинается «песня любви». Когда их голосовые частоты совпадают, под действием звуковых колебаний и световых волн в их организме происходят определенные процессы на клеточном уровне, приводящие к зачатию. «Беременеют» одновременно оба партнера. Через некоторое время начинается фаза выращивания плода. В этот период аоане, держась за руки, ложатся на дно водоема и впадают в анабиоз, который продолжается около трех недель. В их спинных мешках развиваются младенцы. «Роды» происходят тоже одновременно, в момент раскрытия спинных мешков. Примечательно, что новорожденные аоане по физическим данным почти не уступают взрослым: они способны ходить, разговаривать и, кроме того, обладают генетически заложенным объемом информации, необходимым для жизни на их родной планете. Эти двое «близнецов» заранее предназначены друг для друга. Господь создал их так, что идеально могут совпасть только голоса «близнецов». Между прочим, когда наши дипломаты впервые столкнулись с аоанами, то приняли их за маленьких девочек. Возможно, из-за небольшого роста и формы головы, напоминающей женскую прическу. При попытке объясниться на английском языке, аоанские супруги назвали себя «сестрами», видимо, не сумев иначе объяснить степень своего родства. И, что интересно, в последнее время у них пошла мода на земные имена. Особенно распространены такие как Эмма, Инна, Алла и т.д. Они удобны для произношения на аоанском языке, состоящем почти из одних гласных.

     - Из одних гласных? Бедновато!

     - Но их язык музыкальный! Имеет значение высота звука, тембр, интонация… Аоане способны различать до одной шестнадцатой тона! Впрочем, звуковой язык они используют только в исключи- тельных случаях: он усиливает эмоциональную окраску сказанного, на нем звучит «песня любви», на нем слагают стихи… А в обычной жизни средством общения является «световая азбука» - то есть, определенные сочетания световых вспышек, воспроизводимых особыми железами, расположенными под кожей головы и конечностей. Два беседующих аоанина напоминают новогоднюю гирлянду!

       Марфа погрузилась в размышление. Профессор ее не теребил. Они выпили уже по четыре чашки кофе, спешить было некуда.

     - А знаете, - сказала вдруг Марфа, - это, наверное, очень удобно - жениться на своей… своем… сестре. Они избавлены от мук выбора, от несчастной любви, разводов, измен… Так?

     - Так-то оно так. Но в случае гибели одного из супругов, другой
остается один до самой смерти. И, хотя планета Аоа достаточно безопасна для коренных жителей, но с наступлением эры галактического объединения аоане, хотя и не так часто, как другие народы, но все же оказываются жертвами несчастных случаев, инфекционных заболеваний, катастроф и нападений агрессивных цивилизаций. Тысячи несчастных одиночек оседают на других планетах или пытаются найти себя в разведке дальнего космоса…

     - А разве нельзя двум одиночкам встретиться?

     - Нельзя. Для аоанина - большой грех вступать в супружескую связь с кем-то кроме своего родственника. Да и потомства в этом случае не будет. Коды голосовых вибраций аоан неповторимы, как у нас - отпечатки пальцев. Однако, может случиться так, что аоанин споет «песню любви» с человеком другой галактической расы. Конечно, и с ним вероятность совпадения голосовых вибраций ничтожно мала. Но если это все же произойдет, аоанин может «забеременеть». И даже «доносить» ребенка до положенного срока, если найдется человек, который согласится держать его за руку в течение двух недель анабиоза, не отпуская ни на секунду…

     - Я понимаю, такое совпадение - из области фантастики, но, значит, теоретически это возможно?

     - Да, но рожденное дитя будет обречено на вечное одиночество, если вообще родится полноценный аоанин… Теперь вы понимаете, что этот человек подвергался несравнимо большей опасности, чем Ваша Анночка?

     - Не знаю, может быть, среди инопланетян и есть разумные существа, но я никогда не прощу этим выродкам того, что они сделали с моим отцом.

     - Я очень хорошо знал Вашего отца, Это был человек редких душевных качеств. Верный друг, талантливый проповедник, самоотверженный миссионер. Вот Вы говорите: «никогда не прощу», - а ведь Ваш отец посвятил всю свою жизнь тому, чтобы наставить на путь истинный людей инопланетных рас, научить их христианским добродетелям.

     - И за это они его зверски убили!

     - Не за это, Марфа. Жители планеты, избранной для служения Вашим отцом, страдают патологической жестокостью. Они убивают друг друга из-за мелочей: кто-то кому-то наступил на ногу, не так посмотрел… Ваш отец знал, на что идет. И я не сомневаюсь, что он не одобрил бы Вашей ненависти.

       Марфа упрямо молчала. Слова профессора ее раздражали. Не то чтобы она сильно переживала трагическую гибель отца - она тогда была еще слишком мала и почти его не помнила. Но простить такое! Почему она должна простить? С какой стати? Марфа заметила, что профессор сочувственно покачивает головой. Она спохватилась: наверняка, переживаемые эмоции слишком сильно отразились на ее лице. Сделав над собой усилие, женщина придала изгибу своих красивых губ обычную мягкость и кротко вздохнула:

     - Что ж, Воля Божья… Но мои дети никогда не будут ни разведчиками, ни миссионерами!

       Проводив Савина, Марфа уселась в пушистое кресло и задумалась над словами профессора. Что значит, «по гордыне мы впереди вселенной всей»? И что это за удивительный народ, где все супруги верны друг другу до самой смерти, даже не допуская другой возможности? Интересно, хотела бы она, Марфа, быть лишенной выбора жениха? В свое время Михаил Карино женился на ней, победительнице конкурса красоты, потому что она была признана самой красивой и обаятельной девушкой Сибирского региона. А она вышла за него, потому что была молода, полна мечтами о счастливой семейной жизни… Ну и, конечно, потому что Карино был ведущим переводчиком в межзвездном дипломатическом центре. Изменял ли ей муж? Скорее всего, нет. Он был всегда слишком занят. А бурным приключениям предпочитал домашний уют. Михаил оказался заботливым, порядочным и достаточно скучным человеком. А она? Марфа даже не могла допустить такой мысли! Она безумно дорожила своей репутацией верной жены. После венчания оставила карьеру танцовщицы, родила дочь и полностью окунулась в домашние дела: реконструировала квартиру, идеально приспособив ее для светских раутов; наладила быт, сведя до минимума раздражающие факторы; потом устроила Анночку в престижную школу; потом строила дачу… А что вы думаете? Она, ведь, не кто-нибудь, а потомок рода Буццештейнов - многих поколений талантливых актеров и артистов балета. К своей старинной родовой фамилии Марфа присоединила фамилию знаменитого мужа и теперь просто не могла довольствоваться стандартным проектом загородной виллы. Пришлось делать заказ у хорошего европейского архитектора. Ждала своей очереди полтора года! Ведь хорошие архитекторы без работы не сидят. Построить спроектированный дом из обычных материалов - тоже никак нельзя. Всем известно, что работники дипломатического центра получают хорошее вознаграждение. И, хотя в Солнечной системе давно уже отмерла необходимость товарно-денежных отношений, но редкие импортные товары из других галактик могли приобретаться только за межзвездную валюту. Марфа купила и оплатила доставку целого контейнера редчайшего морохрусталя; заказала деревянную скамейку в какой-то дикой звездной системе, где еще разрешена вырубка деревьев; Анночка учила языки разных галактик, пользуясь первоисточниками, доставленными с тех самых планет… Ну и как же, позвольте сказать, при такой немыслимой занятости (а тут еще и Макси родился!) Марфа могла изменять мужу? Да просто никаких сил не хватит! Марфа удовлетворенно улыбнулась, осознавая что, по крайней мере, она лично ни в чем не уступает столь восхищающим профессора аоанам. Она вовсе не надутая гордячка - ее гордость имеет под собой прочную основу - двенадцать лет безупречной жизни в роли добропорядочной матери семейства и отличной хозяйки!

- II -

     Тридцать две с половиной минуты в одноместной кабине аэро Максимилиан наслаждался покоем. Шум воздушного тоннеля настраивал на лирический лад. Эти звуки напоминали свист ветра, плеск волн о прибрежные камни. Пенистые прозрачно-зеленые гребни гулко обрушиваются на берег и шелестят, сползая по гальке… С детства Макси увлекался компьютерной живописью. Но вот уже несколько лет его художественные программы лежали в архиве. Пару раз он пытался вернуться к любимому занятию, но успевал лишь ввести цветовую гамму - и что-нибудь обязательно отвлекало. Вот если бы у него был портативный живописный блок… не такой, какие предлагает земная промышленность, а удобный, легкий, чтобы помещался в карман. Тогда можно было бы мотануть куда-нибудь в глушь, где нет телефона, начальства, деловых партнеров и незваных гостей… Но разработки новых моделей худблоков приостановлены. Вероятно, из-за отсутствия спроса. Сейчас редко кто занимается плоскостной живописью. Немного более популярна голография, а молодежь вообще утверждает, что лучше стереокамеры пейзаж никто не нарисует, при этом сами они с удовольствием малюют в четырехмерном пространстве лазерные абстракции таких диких форм и расцветок, что невольно приходят на ум фантастические байки о галлюцинациях, мучающих исследователей дальнего космоса при нуль-транспортировке. Хотя Максимилиану стукнуло всего двадцать восемь, он совершенно не чувствовал своей принадлежности к современному поколению. Родиться бы ему году, этак, в двухтысячном от Рождества Христова, ну или, хотя бы, в трехтысячном. Профессор Савин говорил, что в те времена ритм жизни был не таким сумасшедшим. Может, все-таки, слетать завтра на симпозиум? Можно переночевать у мамы, от нее ближе… Хорошо бы встретить профессора. Нет, вряд ли. Что делать старому историку на сборище программистов?

     Голос стюардессы в наушниках прервал его размышления:

     - Европа. Испанский регион. Триста сорок девять эй си. С прибытием.

     С аэростанции Максимилиан спустился на оживленную улицу, пестревшую надписями на английском языке и галакте и разноцветными гвоздиками без листьев. Часть газонов (видимо, по причине нехватки горизонтальной площади) были расположены прямо на стенах домов. Максимилиана всегда забавляли вертикальные клумбы, а его мама, наоборот, считала их «очень милыми». Макси вскочил на одну из транспортных площадок:

     - В отель «Палермо».

     Мама была при параде: в светло-зеленом паутиновом платье «под мрамор». Волосы уложены цветной «пальмой».

     - Макси, ну что же ты так поздно? Папа уже уехал… Между прочим,
он привез тебе подарок.

     Прежде, чем она успела распечатать коробку, Макси уже догадался, что внутри. Ну, отец дает! Всегда знает, что мне надо. Максимилиан бережно вынул из футляра маленький, не больше записной книжки предмет. Такие худблоки* изготавливали только на Орсе - планете, известной своими техническими достижениями. Значит, папа недавно оттуда.

     - Я ему говорила, что тебе понравится! А это - от меня, - она сунула ему в руку пульт, - нажми на эту кнопочку.

     Дверцы стенного шкафа распахнулись, и оттуда выкатился объемистый дорожный контейнер в виде собаки, радостно повизгивая и виляя зеленым хвостом.

     - На днях была на Белой Маине, среди тамошних туристов это последний писк!

     - Спасибо, мама, но я не летаю в турпоездки, тем более на Белую  Маину.

     - Ну и что? Значит, полетишь. Когда у тебя отпуск начинается?

     - На той неделе. Я собирался, как всегда, на дачу.

     - Чудесно! Все уже там. Беловы недавно приехали, и господин Джонсон собирается. Вероятно, Таис будет с родителями. Между прочим, ты очень понравился ее маме… Что ты корчишь такую физиономию, как будто у тебя лягушка во рту? Таис - миловидная девочка, такая скромная, со вкусом…

     - Какая, какая? - засмеялся Макси.

     - Ну, не придирайся к словам! Я хотела сказать, что у нее хороший вкус. Тебе, человеку творческому, она должна понравиться…

     - Творчество - это программы для пылесосов? И почему она должна мне понравиться в этом году?

     - Я же не предлагаю тебе немедленно на ней жениться! Но тебе уже под тридцать, пора подумать о семейной жизни…

     Вот так всегда: «Я не предлагаю, но тебе пора».

     - Да что же это я, - спохватилась Марфа Германовна, - подожди пять минуточек, сейчас я тебя накормлю. Хочешь, пока посмотри голограммы - это вот я на Маине с Верочкой. Мы там познакомились. Она тоже из Сибири. А это я в каюте, а это… Ну, ты сам посмотри все, я быстренько, - и она побежала включать кухонную систему.

     Максимилиан мельком глянул на однотипные голограммы и сунулся в кухню:

     - Мам, я поработаю на твоем компе, ладно?

     - Да-да… Ой! Только осторожнее, не сбей там у меня рецепты!

     - Мама! Разве ты не знаешь, - Максимилиан сделал страшное лицо, - что любой уважающий себя программист начинает работу с того, что стирает всю предыдущую информацию, затем вдрызг разносит клавиатуру, надевает виртуальный шлем и танцует ритуальный танец?

     - Издеваешься над старой больной матерью!

     - Ну что ты, мам, ты у меня молодая! Ладно, я пошел.
---------------------------
*худблок - портативное устройство, позволяющее с помощью нана-технологий создавать произведения искусства из натуральных материалов, затем хранить их в виде цифрового кода, а при необходимости снова переводить в материальное состояние.

- IV -

     Максимилиан был уверен, что попадет на отпевание. Как? Да очень просто. Он знал, что в конце сорок девятого века, когда время считают на секунды, ни один, даже самый важный гость не может позволить себе роскошь прибыть на место за час до начала.

     Максимилиан остановился перед раскрытыми дверями храма и перекрестился. Двенадцать пятьдесят шесть. Даже охраны еще нет. Он вошел. Освещенный проходящими сквозь полупрозрачные купола солнечными лучами, изнутри Благовещенский собор казался еще огромнее. Мраморные колонны, устремляясь ввысь, терялись в переплетении солнечных нитей. Блики и тени на полированном полу складывались в затейливые фигуры. На что-то это похоже. На какую-то детскую игру… Давно-давно он был здесь вместе с профессором. Он и еще Анночка. Маленький Макси пытался исподтишка ковырять пальцем позолоту, а долговязая сестренка с
самым невинным выражением лица дергала его сзади за ворот. Вадим Палыч рассказывал, что раньше во всех храмах стояли деревянные ящики для сбора пожертвований. Люди незаметно опускали туда деньги - кто сколько мог. Потом эти средства расходовались на нужды церкви, на благотворительность. После того, как земляне научились использовать индуктивные потери при искривлении пространства и времени, открыв тем самым неисчерпаемый источник энергии, рыночные отношения стали постепенно отмирать. Когда на Земле отменили деньги, люди радовались, полагая, что, наконец-то, наступили времена всеобщего счастья. Но за пределами Солнечной системы рынок продолжал существовать. Межгалактическая валюта - уны - получила повсеместное распространение. И, несмотря на то, что теперь любой землянин владел (по праву рождения) квартирой и загородным участком; транспорт стал бесплатным, а магазины были завалены дармовыми продуктами и товарами земного производства; гонка за деньгами приняла еще более устрашающие масштабы. Каждый пытался любым способом заработать хотя бы несколько ун. Каждый хотел купить что-то на других планетах. Каждый мечтал иметь то, чего еще нет у соседа…

     В первое время после отмены земных денег ящики для пожертвований были убраны за ненадобностью, но прихожане не хотели смириться с тем, что они больше не смогут угождать Богу своими приношениями. Ящики поставили вновь…

     Максимилиан огляделся. Вот он, один из таких ящиков - из драгоценного морохрусталя, битком набитый галактическими купюрами. А над ним, на стене, вывешен список фамилий благотворителей с указанием суммы пожертвования… На что теперь идут эти деньги? Может быть, на морохрусталь или на жалование священникам? Вряд ли. На это должно хватать правительственных дотаций. Интересно, а получают вообще священники жалование, или они летают в отпуск за счет епархии? Наверное, все-таки, получают. Максимилиан видел у одного батюшки браслет индивидуальной нуль-транспортировки: нажал кнопочку и - р-раз! - на другом конце земного шара. Или на другой планете. Такие браслеты орсайского производства стоят очень дорого. Справа от ящика - длинная открытая витрина с маленькими иконками, золотыми и серебряными крестиками, свечами, литературой. Максимилиан взял белую синтетическую свечу и, достав из кармана десятиуновую бумажку, пропихнул ее в прорезь ящика. Сбоку на табло загорелась надпись: «Спаси Вас, Господи, благородный жертвователь! Введите Ваше имя».

     - Очень надо! - ответил «благородный жертвователь».

     Надпись не погасла. Эта штуковина не управлялась голосом. Макси протянул, было, руку к клавиатуре, но передумал: нехорошо, если на стене Дома Божия среди фамилий прихожан будет светиться страстное изречение: «Пошел вон, идиот!»

     Снаружи послышался легкий шум: на площадь перед собором плавно опускались катера с мигалками. Минут через десять здание стало заполняться. Максимилиан был выше многих, собравшихся здесь, но как вносили гроб, он уже не видел - все происходило слишком далеко.

     Сильнее запахло ладаном, чуть слышны слова молитвы. «Со святыми упоко-о-ой…», - проникновенно затянул на восемь голосов профессиональный хор. Цветы, цветы, свечи, люди, много людей… Солистка выводит партию чистым, серебряным сопрано. Наверняка, оперная певица. Вот и все. Кажется, отпевание закончено. Раньше, вроде бы, дольше отпевали… Да что там, раньше, - тогда, говорят, и литургию служили больше сорока минут.

       Над толпой висел неразборчивый, но довольно громкий гул, поэтому Максимилиан слышал только обрывки фраз распорядителя:

«…понесла невосполнимую утрату… …профессор межгалактической академии исторических исследований, почетный президент… …вклад в науку трудно переоценить…»

     Максимилиан попытался пробиться ближе, но сразу понял, что ничего не выйдет. Люди стояли плотной стеной. Сейчас начнется прощание с телом. Скорее всего, этого не удастся даже увидеть. «Мы все любили Вадима Павловича, всем нам он был одинаково дорог, - продолжал распорядитель, - И мы оказались перед неразрешимой задачей: ведь время церемонии ограничено, собор не может вместить всех скорбящих о покойном. Но профессор, известный своей заботой о ближних, и тут подумал о нас. Незадолго до своей кончины он лично составил список своих родственников, коллег и близких друзей, имеющих, по его мнению, право в первую очередь подойти к его гробу. И сейчас тех, кто услышит свое имя, я прошу перейти в правый предел».

     Распорядитель начал оглашать список: «Вдова покойного, Тамара Ираклиевна Савина… Вероника Вадимовна Меденко, урожденная Савина, дочь покойного…»

     Несмотря на колоссальный объем воздуха и шестнадцать работающих на полную мощность кондиционеров, становилось душно.

     «…доктор исторических наук, президент межгалактического гуманитарного центра господин Этвосо; преподаватель истории Солнечной системы из Уваргайского института археологии, господин И… …профессор Килирай Бэ Инц с Аксалии…»

     Это ничего, что невозможно подойти ближе. Он все равно здесь. Главное, встал как раз в правом пределе…

     - Дамы и господа! - в сторону Максимилиана протискивались несколько охранников, - Те, чьи имена не прозвучали в списке, просим освободить проход! - его оттерли к самой стене.

     «Кирилл Антонович Шанхадар…»

     Максимилиан встрепенулся: он хорошо помнил Кирилла Антоновича, дедушку Кира, как тот себя называл. Когда маленький Макси на даче бегал в гости к Вадим Палычу, дедушка Кир часто сидел на веранде в плетеной качалке и увлеченно о чем-то спорил с профессором. Макси просто обожал его длинную, как у сказочного волшебника, бороду: забирался к нему на колени, надеясь отыскать в бороде золотой волос, который исполняет желания. Дедушка Кир не сердился. А Вадим Палыч посмеивался: «Да уж знаю я твое желание! Сонюшка, принеси-ка, милая, малиновых конфет нашему гостю!» Макси тут же оставлял друзей в покое и бежал к Софье - профессорской племяннице. Софья в дядюшке души не чаяла, ходила к нему со всеми своими бедами и заботами. Следуя ее примеру, Максимилиан тоже стал доверять свои тайны профессору. Вот только, к сожалению, советы старика часто пропускал мимо ушей.

     Две женщины, рьяно работая локтями, проталкивались мимо Максимилиана. Стараясь уберечь живот, он повернулся вполоборота и тут же был захвачен встречным потоком. Его несколько раз зацепили за плечо, протащили, пихнули в спину, и он вдруг оказался у самого прохода, образованного двумя рядами охранников-роботов. По этому "живому" коридору шли те, кому посчастливилось попасть список.

     От духоты кружилась голова, и выступал холодный пот. Стоявшая рядом девушка, судорожно сглотнув, стала оседать на пол. Максимилиан и еще один мужчина подхватили ее под руки. Прижатая к оцеплению старушка уже тащила из своего ридикюля кислородный аэрозоль. Максимилиан отметил, что чертами лица девушка неуловимо напоминала Ивилетту, подружку студенческих лет. Тогда их отношения зашли в тупик: Ивилетта настаивала на свадьбе, а Марфа Германовна была категорически против. Родители девушки состояли в каком-то дальнем родстве с аксалийцами, и мама опасалась дурной наследственности. Профессор ласково встретил растерянного юношу и терпеливо выслушал его историю от начала до конца, а потом произнес только одну фразу: «Если по-настоящему любишь, все остальное не имеет значения». Наверное, Макси не любил Ивилетту по-настоящему…

     Девушка пришла в себя и в ответ на предложение выйти подышать энергично замотала головой: Нет, нет, профессор был ее любимым учителем! Она останется здесь до конца.

     Несколько лет назад Максимилиан, заканчивая аспирантуру, готовил диссертацию по теме «программное обеспечение бортовых систем безопасности». У него не было ни малейшего желания заниматься бытовой техникой. Но предложили работу в престижной фирме на выгодных условиях. Обещали хорошие перспективы. «Никогда не делай ради денег и славы то, что тебе не по душе», - говорил профессор. Максимилиан тогда не внял его совету…

     «…Карино!» - что это, он ослышался?! - «Максимилиан Михайлович Карино», - повторил распорядитель. Дальше все было как во сне. Он скорее понял по губам, чем услышал слова охранника, просканировавшего его паспорт: «Проходите. Вон туда, прямо».

     Максимилиан поднялся по черным, застланным золотым ковром ступеням и склонился над окруженным цветами бледно-восковым лицом. «Это я, малыш Макси. Прощайте, Вадим Палыч… Счастливого пути».

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Отпуск на Хрусталии

- I -

     Проснувшись, Максимилиан сразу почувствовал что-то не то. Весь мир словно стал каким-то другим. А может, он сам изменился? Это не было обычным пред-отпускным настроением. Просто Макси почему-то был уверен, что в его жизни наступил переломный момент, и что скоро все станет совсем иначе. Хорошо это или плохо, он пока не мог понять. И откуда это предчувствие - тоже совершенно необъяснимо. Ясно одно: это уж никак не связано с тем, что он собирается махнуть на край вселенной.

     За четыре года работы в фирме у Макси уже были кое-какие сбережения. Потратил же он всего ничего - пару раз привез из командировок сувениры для мамы и Анночки. Ну-ка, что у него там на счету? Пожалуй, можно кататься по космосу не одну неделю на самом дорогом корабле. Максимилиан вызвал районное агентство. На экране появилось вежливое лицо с дежурной улыбкой, блистающей безукоризненно ровными зубами с искусственной эмалью.

     - Мы очень рады, что Вы обратились именно к нам! Что желаете?

     - Желаю сделать заказ.

     - Что именно Вас интересует?

     - Пока не знаю…

     - Молодежь в этом сезоне предпочитает курорт в системе Альфа
Лилии…

     Максимилиан нахмурился.

     - Или Вам ближе по духу что-то более традиционное? К Вашим услугам ближайшие планеты созвездия Льва - розовые водопады, садариновые рощи, охота на ящеров…

     - Каким будет номер моего заказа?

     - Шестьсот пятьдесят тысяч четыреста тридцать третьим.

     - Да что, туда вся галактика собралась, что ли?!

     - Путевки на курорты Льва пользуются большим спросом… Только в прошлом году там построено восемьдесят шесть дополнительных отелей и восемнадцать технических баз. Если Вы предпочитаете экзотику, могу предложить путешествие в спиральную галактику в скоплении Афеоны - там Вы сможете (разумеется, с безопасного расстояния) наблюдать рождение новых звезд!

     - Мне бы куда подальше, - буркнул Макси.

     - Это тоже Ваше законное желание, но в таком случае Вам придется пройти медицинский контроль на устойчивость к нуль-транспортировке, всего один тест… Вам ведь уже исполнилось двадцать пять лет?

     - Все я прошел. Командировочная мед.карта пойдет?

     - Разумеется, подойдет! Это даже упрощает процедуру подготовки, - Вам не нужно будет проходить базовый инструктаж по технике безопасности.

     - Тогда дайте список планет. Я сам выберу.

     Агент на экране растаял, а вместо него появился классификационный каталог. Максимилиан растерялся. Он не предполагал такого громадного выбора. Но тут его осенило: он вызвал файл «Заказы», и курсор быстро побежал сверху вниз… Вот оно! Галактика Элосайн. Подконтрольное пространство цивилизации Аксалии. Звездная система Дельты Зиклу, планета Хрусталия. Количество заказов - ноль!

     - Я беру путевку на Хрусталию на тридцать пять суток.

     На вновь возникшем лице агента отразилось сомнение.

     - Вы уверены, что Вам это понравится? Хрусталия, вопреки своему романтическому названию, планета техническая. Она давно уже не посещается туристами, там даже нет оборудованного отеля!

     - Но на технической базе для меня найдется комнатка?

     - Конечно, если это Вас устроит… Но все же, почему Вам не выбрать другой маршрут? На Хрусталии нет никаких культурных центров, природа ее бедна. В настоящее время планета используется в качестве промежуточной посадочной станции…

     - Вы выполните мой заказ?

     - Да, безусловно! Заполните анкету и переведите на счет агентства две тысячи сто девятнадцать ун.

     На экране появился бланк. На вопрос «Приходилось ли Вам бывать на легких планетах?» Максимилиан ответил отрицательно. Графа анкеты тут же сменилась текстом: «Приглашаем Вас посетить наш экипировочный центр, где Вам помогут подобрать необходимое снаряжение. В нашем центре богатый выбор костюмов и оборудования отечественного производства, а так же имеется платный отдел товаров из других звездных систем».

     - Мне хватит бесплатных.

- III -

     Серо-голубой шар, окруженный бирюзовой дымкой, парил в черной пустоте. Грунтовые воды Хрусталии никогда не покидали недр планеты, поэтому атмосфера не затуманилась ни единым облачком. Пыли тоже нет по причине отсутствия осадочных пород. Катер постепенно снижался. Теперь было хорошо видно, что поверхность Хрусталии не сплошная - глубокими трещинами она разделена на множество неправильных многоугольников и напоминает шкуру какого-то диковинного пресмыкающегося. Впечатление усиливалось металлическим блеском коры планеты, состоящей, вероятно, из очень плотного вещества. Катер спустился еще ниже, и Максимилиан разглядел паутину кабелей и трубопроводов, проложенных прямо по верху и, как узлами, соединенных техническими сооружениями… Белое, идеально круглое пятно посадочной площадки стремительно выросло, мягкий толчок…

     - Пассажир шлюпочного катера номер 33-1, Вы прибыли на планету «Хрусталия». Следуйте в вестибюль базы, Вас встретит технический персонал.

     Максимилиан снял наушники и оставил их в кабине катера. «Собачка» с вещами, скатываясь по пешеходному трапу, перекувырнулась и осталась лежать на боку, беспомощно вращая колесами. Автоматический катер стартовал вертикально и через несколько секунд исчез. Максимилиан поднял контейнер и огляделся. Нигде никаких надписей или указателей. Здания вокруг площадки походили скорее на склады и ангары. И кругом - ни души. Куда идти, совершенно непонятно. Макси решил, по крайней мере, отойти с середины площадки.
Транспортных средств поблизости тоже не наблюдалось. Пришлось топать пешком метров пятьсот до ближайшего ангара. Куполообразное сооружение кое-где поблескивало остекленными переплетами. Большие раздвижные ворота в центре и несколько боковых дверей. О, на этих воротах что-то еще и написано! Макси подошел ближе. Прямо на металлическом полотне кривая трафаретная надпись гласила:

ХРУСТАЛИЙСКАЯ ТЕХНИЧЕСКАЯ БАЗА

     Макси поискал пульт связи или, хотя бы, элементарный звонок. Ничего подобного. Но тут он заметил, что одна из боковых дверей приоткрыта и шагнул внутрь.

     Он оказался в прямоугольном светлом помещении с несколькими раздвижными дверями в стенах и большим зеркалом напротив входа. М-мда, вид у него неважный. Не стоило, все-таки, пить перед нуль-прыжком. Впрочем, все равно. Кого здесь очаровывать? Разглядывая свои заплывшие глаза, Макси не сразу обратил внимание, что в зеркале он не один. Уловив боковым зрением едва заметное движение, он инстинктивно посмотрел туда и встретился взглядом с отражением невысокой молодой женщины. Она молчала, словно чего-то ожидая. Легкий наклон головы, упрямо сдвинутые брови, прическа времен маминой молодости…

     - Здравствуйте, - Макси вежливо улыбнулся, - Меня зовут Максимилиан Карино. А Вы, наверное, работник базы?

     Женщина подавила вздох, и уголки ее и без того капризных губ поползли вниз.

     - Как тебя зовут, я знаю. А ты меня не узнал, да? Я так постарела? - этот низкий, вкрадчивый голос он точно где-то слышал, - Ладно, пошли, герой-путешественник. Вон твоя комната - прямо в конце коридора. Там есть комп и все необходимое. Как устроишься, заходи в бар. Это внизу. Там, в программе, есть план, так что найдешь, - с этими словами его провожатая шагнула за раздвижную перегородку и, не будь та автоматической, кажется, с удовольствием хлопнула бы дверью.

     «Ну-с, - подумал Макси, входя в указанную комнату, - Посмотрим, что нам предлагают. Ага, доисторический компьютер, водяная койка без регуляторов, душевая кабинка… да это и не душ вовсе, а так, смеситель со шлангом и сеткой. Массажное кресло не задумано. Неужели здесь общественный массажник?» - Макси представил себе длинную утреннюю или вечернюю очередь на массаж… А впрочем, это все неважно. Только вот кто эта девчонка? Неужели даже на краю вселенной нельзя не встретить знакомых? Он ее и не видел никогда, только голос… такой мягкий, с хрипотцой… «Вот, я нашла твою программу, ты оставил в лаборатории…» - нет, не может быть! Это она, Алиса Фера, Алиса-подлиза. Когда-то они учились в одном классе. И что-то у них тогда промелькнуло, какой-то интерес друг к другу. Нет, пожалуй, не интерес, а скорее любопытство. Алиса была не похожа на других: нескладная, угловатая, худая, как щепка, она была ни к месту в любой компании. Стремясь угодить всем и каждому, Алиса всюду вносила разлад: грубо льстила в лицо и могла оклеветать за глаза; в размолвке друзей принимала то одну, то другую сторону, чем подливала масла в огонь. К восьмому классу Алиса растеряла всех подруг, а потом и друзей. Максимилиан был единственным, кто не прекратил с ней отношения. Его мучила загадка: почему неглупая и, в общем-то, незлая девчонка с таким упорством разрушает свою жизнь. Некоторое время он «отрабатывал» гипотезу комплекса на внешности. Но годам к семнадцати Алиса пополнела и похорошела. Ее можно было бы назвать красавицей, если бы не вечная капризно-недовольная гримаса. Будучи круглой отличницей, она вряд ли страдала от ощущения своей умственной неполноценности. Кстати, пятерки эти пыталась получить любым путем. Одноклассники были уверены, что Алиса сделает хорошую карьеру. Пожалуй, ее зацикленность на учебе спасала вечеринки, на которые Фера буквально напрашивалась: все знали, что Подлиза уйдет не позже восьми, ведь пока они тут прохлаждаются до ночи, она грызет гранит науки. И, наверное, только Макси не удивился, когда после окончания школы Алиса не стала поступать в престижный ВУЗ и вообще исчезла из виду. Никто о ней больше не слышал. Надо сказать, никто об этом и не сожалел.

     Максимилиан вспомнил их последнюю встречу, вскоре после выпускного. Вспомнил эту так и не разгаданную угнетенность и отчаяние в ее угольно-черных глазах, тревожно поблескивающих из-под насупленных бровей. И такое же, как сегодня, немое ожидание. Алису действительно трудно было узнать: исчезла заискивающая улыбочка, пронзительные глаза поблекли, их тревожность сменилась мрачной безысходностью; под слоем косметики угадывалась нездоровая, рыхлая кожа; ноги потяжелели и потеряли форму. На всем облике женщины, ее движениях, манере говорить лежала печать многолетней усталости. Максимилиан вдруг понял, что присутствие здесь Алисы его не раздражает, было в ней даже что-то созвучное его теперешнему состоянию. Но как же ее сюда занесло?

     Спустившись в бар, Макси тут же увидел Алису: она лежала грудью на столике, положив подбородок на костяшки пальцев и меланхолично наблюдала за официанткой сквозь пустой стакан. Та убирала посуду, толкая перед собой ящик на колесах, слишком долго протирала столики. Алиса порывисто вздохнула и издала како-то протяжный жалобный звук. Девушка, наконец-то, подошла.

     - Вам еще, госпожа Фера?

     Алиса лениво кивнула, и официантка наполнила ее стакан. Госпожа Фера жадно отхлебнула и закашлялась.

     - Тэри, ты бы хоть запить чего дала, что ли.

     - Я думала, тебе не надо, - пожала плечами официантка, - хочешь минералки?

     - Не хочу!.. Ладно, давай… а-а, Макси, проходи. Тэри, принеси гостю выпить. Ты что будешь?

     - Лучше всего джин. Если есть, конечно.

     - Обижаешь! У Тэри все есть. Она у нас девчонка запасливая, да? А у тебя, значит, вкус не изменился… А я тут на водку перешла… Ну Тэ-эри! Куда ты провалилась?

     Тэри принесла стакан джина и каких-то жареных кузнечиков.

     - Ты чего принесла, дура! Это же саранча! Я не ем эту гадость!

     Девушка обиженно вздернула носик:

     - Вчера ты их две порции слопала! И вообще, госпожа Фера, у Вас через два часа дежурство, так что допивайте свое горючее и валите на Центральный!

     Госпожа Фера ответом не удостоила, а вытащила из ее ящика бутылку и опрокинула над стаканом, который уже успела опустошить.

     В течение последующих двух часов Макси узнал, что Алиса завербовалась на Хрусталию десять лет назад, чтобы сбежать от «этой гадины» (так она величала свою родную мать), что Тэри хорошая девчонка, но непроходимая дура и вертихвостка, что на базе - тоска смертная, как, впрочем, и везде и что он, Макси, - подлец и болван, потому что не понял ее, Алисы, тонкую и прекрасную душу, и что, в общем-то, все люди сволочи, но одни притворяются хорошими, а другие, честные, как она, больше не притворяются, потому что все равно никто не оценит…

- V -

     Если бы Макси мог сейчас видеть Алису, он бы удивился ее перевоплощению. Посвежевшая, радостная, она словно помолодела лет на десять. Унылое выражение лица сменилось блаженной улыбкой, ноги ее больше не заплетались. Алиса шла, слегка пританцовывая в объятиях развязного молодого человека в расстегнутом до пояса костюме косморазведчика. Молодой человек по имени Элверт Сайтон был известен как самый обаятельный и самый недисциплинированный разведчик эскадрильи. Несмотря на миниатюрную комплекцию (ростом он был не выше Алисы), о его физической силе ходили легенды. И, хотя большинство приписываемых ему подвигов походило на явный вымысел, кое-что было не лишено основания. Элли не умел ходить, как все нормальные люди: в своих полномагнитных сапогах, предназначенных для невесомости, он пружинистой рысью носился по коридорам базы, и оставалось загадкой, как это он до сих пор никого не сбил с ног. Вот и сейчас легкость алисиной походки объяснялась тем, что Элверт, обхватив одной рукой за талию, фактически нес ее. Алиса перебирала полумагнитными босоножками бело-желтого цвета.

     - Эл, - мурлыкала Алиса, - Тебе понравилось, да?

     - Еще бы! Я же четыре месяца женщин не видел!

     - Ах, ты, подлец! - она, размахнувшись, влепила ему пощечину.

     - Сама такая! - Элли легонько отпихнул Алису, и она, ударившись о стену, сползла на пол.

     - Придурок! Ты мне зуб выбил!

     Эл тут же подскочил к женщине и попытался залезть ей пальцем в рот.

     - Дай, приделаю обратно. Свой зуб, что ли?

     - Не лезь! Вставной…

     - Да ладно, сейчас подкрутим, открой ротик…

     - Уйди! - Алиса схватилась за щеку и застонала.

     В конце коридора послышались твердые неторопливые шаги. К ним приближался мужчина средних лет.

     - Господин Тай Ши! - заныла Алиса, - Он мне…

     - Элверт, что здесь происходит? - строго поинтересовался Тай Ши, не удостоив ее вниманием.

     - Да ничего, командир. Она все врет, что ей больно, зуб-то вставной!

     Алиса тем временем вытащила карманное зеркальце и, обиженно всхлипывая, подвинчивала сбитый зуб.

     - Я не об этом, - продолжал Тай Ши, - Лейтенант Сайтон, Вы вступили в половой контакт, не пройдя послеэкспедиционного карантина. Вам известны возможные последствия?

     - Какие последствия? Уж если на то пошло, это она первая дала мне по морде. А я неделю назад инфекционный контроль прошел. Да ты же сам знаешь, командир, что я в порядке!.. О, она уже все и прикрутила сама.

     Алиса томно вздохнула и положила голову на плечо любовника. Тай Ши поглядел на нее, затем на Элверта и, безнадежно махнув рукой, пошел прочь. Большую часть сознательной жизни он провел в Дальнем космосе и повидал всякое. Жизнь экипажа разведкорабля подчинялась строгим правилам. Ну, конечно, там. На базах разведчики всегда слетали с катушек. И капитан смотрел на это сквозь пальцы: после нечеловеческих нагрузок и ежедневного смертельного риска людям надо расслабиться…

     Сам Йоргес Тай Ши родился в Европе, но знал, что предки его были выходцами из страны Востока. В их семье бережно хранили традиции древности. Еще мальчиком Йоргес часами сидел за историческими книгами, изучая культуру стран, существовавших на территории современного Востока до эпохи объединения. Он зачитывался индийскими сказками, восхищался красотой японской поэзии, изумлялся чудесам китайской гимнастики и увлеченно пытался проникнуть в тайны языческих религиозных обрядов. Правда, на этом пути Йоргес не зашел слишком далеко: христианское воспитание принесло свои плоды, направив его интересы в русло точных наук. Но даже здесь Тай Ши больше всего занимали проблемы искривления пространства, временных стыковок множественных миров и прочие вещи, долгое время считавшиеся абстрактными понятиями.

     Закончив образование, Тай Ши продолжал заниматься наукой. Углубляясь все больше в интересующие его предметы, Йоргес не находил на Земле достаточного поля для своей деятельности. Так он оказался сперва за пределами Солнечной системы, затем галактики, и, наконец, закономерный итог: разведгруппа Дальнего космоса. Ведь только там, в совершенно неизученных уголках вселенной можно попробовать найти объяснение тому, что у земного жителя не укладывается в голове. Может быть, открыть новые законы математики…

     В свое время Йоргес не думал о создании семьи. А теперь, скорее всего, уже поздно. Кто пойдет замуж за космического разведчика? Всем известно, что большинство из них бесплодны, у других - дети-мутанты… Да и можно ли это назвать нормальной семьей, когда один из супругов месяцами болтается неизвестно где, часто в зонах, недоступных даже для нуль-связи. Не зря же говорят, что «у разведчика на каждой базе жена». Вот, лейтенант Сайтон - живое подтверждение! Лично он, Йоргес, подобными вещами не баловался - что за удовольствие в бездуховной, чисто животной связи? А если это не так, то тем больнее расставаться… Его семьей был экипаж «Жюстины». За восемь лет пребывания на посту капитана Тай Ши сумел создать на корабле почти идеальный порядок. Хотя он и не обладал магическими способностями своих древних прародителей, но умел находить общий язык практически со всеми. Единственным, кого не удавалось ограничить хоть какими-то рамками, был лейтенант Сайтон. Впрочем, с Элвертом никто не мог сладить. Тай Ши давно отказался от методов дисциплинарного характера: и поощрения, и взыскания Эл воспринимал как неизбежные превратности судьбы. Однажды, наказав Элверта за серьезный проступок (тот во время сложного перелета приволок в кают-компанию неклассифицированный живой организм, дабы понаблюдать за его поведением «в незнакомом обществе»), через час капитан обнаружил нарушителя перед взломанной дверью изолятора. Капитан, в те времена еще не привыкший к выходкам Сайтона, чуть дара речи не лишился: во-первых, он не встречал еще такого грубого пренебрежения законом, во-вторых, лейтенант, без сомнения, взломал бронированный люк голыми руками. Но главное, увидев Йоргеса, Элли не только не растерялся, а попросту не обратил на капитана внимания. Это чудо природы сидело в проеме, пытаясь плечом и пальцами выпрямить покореженный притвор! Заметив, наконец, Йоргеса, Элли взглянул на него своими невинными янтарно-карими глазами и заявил:

     - Я не мог больше там сидеть. Не сердись, командир… Мне бы струбцину. А то что-то плохо получается.

     Была ли это детская непосредственность, или непробиваемая наглость, трудно сказать. Но Тай Ши не нашелся, что ответить. Дверь изолятора была исправлена, а Элверта больше не запирали.

     Сейчас, застукав его с Алисой, капитан сделал замечание, скорее, для проформы. Ведь это нарушение - детские шалости в сравнении с тем, что откалывал иногда Элверт. По крайней мере, он занимался этим на поверхности пригодной для жизни планеты, находясь в трехмерном пространстве, а не в момент нуль-прыжка, как тогда, с аксалийской грузоприемщицей. А трехдневная самовольная отлучка Элверта на планете с неисследованной биосферой? Ему, видите ли, хотелось прогуляться… «Я же биолог, что со мной будет?» По правде говоря, биолог из Элверта был тот еще. Не лучше, чем из Тай Ши балерина. Элли никогда не блистал образованием и не стремился это наверстывать. Однако, следуя лишь собственному опыту и какой-то непостижимой интуиции, часто оказывался прав. Даже если дело не касалось его профессии.

      К счастью, остальные члены экипажа не заражались анархическими настроениями Элли, как бы чувствуя, что ему это позволено, и молча соглашались с привилегированным положением лейтенанта.

    У Элверта было одно неоспоримое достоинство (хотя иные это считали серьезным недостатком): он ничего не боялся. Вообще. Включая пружинные ходы и старших по званию. Несмотря на полную неуправляемость, Сайтона многие любили: часто его беспечность в экстремальной ситуации снимала стресс у всей команды. А наглость Элли была не вызовом, не протестом. Для него такое поведение было так же естественно, как для нас ходить и дышать. К диким поступкам Элли относились снисходительно, к нему привыкли, как к коварному быстрому течению, грозящему разбить корабль, но зато так облегчающему движение...

- VII -

     На следующий день он проснулся поздно. Вся компания была в сборе, и за завтраком Алиса познакомила его с разведчиками. Элверт, к счастью, был занят важным делом - сооружал на голове Тэри некое подобие праздничного фейерверка. Надо сказать, его парикмахерские навыки не уступали художественным. Но Тэри, кажется, была довольна. Поздоровавшись со всеми членами экипажа, Макси поспешил подсесть к самому, как ему показалось, молчаливому из посетителей бара.

     - Господин Тай Ши, капитан «Жюстины», - шепнула Алиса, усаживаясь на свободный стул. Некоторое время все трое молча завтракали. При этом Тай Ши изредка поглядывал на Алису со сдержанной улыбкой древневосточного мудреца. Пора было подавать десерт. Но Тэри оказалась слишком занята. Макси хотел уже отправиться к стойке, но там стоял Элверт, и Макси медлил. Тай Ши перехватил его взгляд и понимающе усмехнулся.

     - Не беспокойтесь, господин Карино. Вы здесь гость, позвольте, я сам Вас обслужу.

     Когда он отошел, Макси обернулся к Алисе:

     - Ты ведь, я понял, хорошо знакома вон с тем человеком?

     - С Элом? Еще бы!

     - Я совсем не так представлял себе космических разведчиков, - задумчиво произнес Макси.

     - Да я и сама раньше думала, что они все - скучные солдафоны, - подтвердила Алиса.

     Макси аж поперхнулся: он вовсе не то имел в виду! Давным-давно в его детском воображении рисовался образ космического разведчика - суровый, молчаливый герой, гений всех земных и космических наук. Легкомысленный назойливый Элверт совершенно не соответствовал роли супермена. Но Алиса не заметила его реакции и, подперев щеку, продолжала:

     - Вот рожу себе ребенка, да и выйду за Эла.

     - Ты серьезно?

     - А что? Ну, будет изменять, конечно… Так ведь и сейчас изменяет. Зато знаешь, с ним весело. Что-то в нем есть такое… не знаю, как это называется, но у вас ни у кого этого нет. С ним не страшно, понимаешь?

     - А, герой-любовник?

     - Да при чем здесь это! Тай Ши - вот он герой. А Эл - это как в детстве сказку читаешь.

     - Просто твой Эл из детства и не выходил. Вот тебе и кажется. Неужели ты не понимаешь, такие люди непредсказуемы! Тебе на лоб сядет муха - так он тебя кирпичом по башке!

     - А другие? Ты меня не шарахнул по башке в свое время? Я-то, дура, на что-то надеялась… До последнего дня ждала. Думала, скажешь: «Пошли со мной, Алиса». И я бы пошла. Куда угодно. На край света. Подальше от этой гадины… Не позвал.

     Макси оторопел.

     - Но мне… даже в голову не приходило!

     Алиса горько улыбнулась.

     - Вот и я о том же. А Эл, если и кирпичом, так зато от большой любви!

     - Ты считаешь, он на нее способен?

     - Уж не меньше, чем все вы!

     - Думаешь?

     - Ладно, замяли. Тэри! Чтоб тебя… Плесни-ка мне еще!

     - Алиса, может, тебе хватит? - осторожно осведомился Макси.

     - Что?! Ты меня будешь учить? Прямо как моя мамаша!

     - Нет, что ты… Можно спросить, от кого ты собралась рожать?

     - Да все равно! От Камби. Или хоть от тебя!

     - Но… я как-то…

     - Ха-ха! Успокойся! Я уж давно на тебя не рассчитываю. Как видишь, на краю света оказалась и без твоей помощи. А вот и наш герой!

     Тай Ши возвращался с подносом.

     - Ну, вы тут поворкуйте, а я пошла! Через полчаса моя смена.

     Макси поднял голову. Капитан шел не один. Следом за ним с двумя полными стаканами мчался Элли.

     - Здорово, турист! А я тебе джин тащу! Тэри сказала, ты джин любишь.

     - О, Боже! - Максимилиан зажмурился. Ну почему этот малый прицепился именно к нему!

     Элли, опередив капитана, грохнулся на его место.

     - Ага! - возопил он, - Это же шоколадный рулет! Обожаю.

     Тай Ши спокойно поставил поднос на столик и принялся его разгружать.

     - Во-первых, ты сел на мой стул.

     - Ну и что, какая разница?

     - Во-вторых, - капитан говорил, не повышая голоса, но очень твердо, - У туриста есть имя. Его зовут господин Карино. Максимилиан Карино.

     - Откуда я знаю, он не представился.

     - Теперь знаешь. И, в-третьих, что у тебя в другом стакане?

     - Джин, конечно. Это я для себя. Тоже выпью с ним за компанию.

     У Максимилиана глаза на лоб полезли.

     - Вы будете закусывать джин пирожными? А плохо не станет?

     - Почему плохо? Это ж хороший джин и хороший рулет! Хорошо станет.

     - Ах, да, совсем забыл, Вы же большой оригинал, - съязвил Макси, - вот только я, Вы уж извините, вынужден выбрать что-то одно. И поскольку десерт я заказывал, а джин - нет, можете отнести его обратно.

     - Зачем обратно, я и два стакана выпью, - Элверт немедленно залил в себя обе порции джина и, заглотив кусок рулета, попытался что-то сказать с набитым ртом. Максимилиан ничего не разобрал. Тогда Элли жестами объяснил, что они еще встретятся, а он, Элли, пойдет наверх, чтобы присмотреть за Алисой, чтобы она не свалилась с кресла перед пультом. При этом, изображая Алису, он задел ногами тарелки, и надкушенный рулет полетел на пол. С тем и ушел.

     Максимилиан подождал, пока за ним закроется дверь, и спросил капитана:

     - Простите, а у этого Сайтона с головой все в порядке?

     - Да как будто все. Иначе кто бы его допустил к полетам?

     - Мало ли… И что, он всегда такой?

     - В принципе, да.

     - И как Вы его терпите!

     - Видите ли, Максимилиан… Вы позволите мне Вас так называть?

     - Да, да, пожалуйста.

     - Так вот, Вы, Максимилиан, вероятно, слышали о трагической гибели одного из лучших экипажей галактической эскадрильи в начале шестидесятых?

     Макси кивнул. Тай Ши выдержал паузу.

     - Семилетним ребенком Элверта подобрал земной разведкорабль. Совершенно непонятно, как он остался жив во время крушения в Дальнем космосе - жилой отсек был полностью разгерметизирован. Тем не менее, в результате медосмотра выяснилось, что мальчик практически здоров, если не считать незначительных физиологических отклонений, вызванных обычной космической мутацией. Корабельный священник окрестил малыша Элвертом - в честь названия корабля. С ребенком на борту капитан «Эльвиры» побоялся прыгать через нуль-пространство (в то время техника перемещений была еще несовершенна), вследствие чего корабль шел до ближайшей цивилизации несколько лет. Все это время Эл находился на попечении экипажа. Что и говорить, воспитатели из космических разведчиков никакие - избаловали мальчишку до безобразия. Да он и сам страдает из-за своего дурацкого характера.

     - Я этого не заметил.

     - Ну что ж, Максимилиан. Приятно было с Вами познакомиться. Если у Вас возникнут сложности с нашими ребятами, обращайтесь ко мне, - и Тай Ши откланялся.

     Макси вспомнил, что так ни у кого и не спросил о вчерашнем мираже. Но догонять капитана из-за такой ерунды было неловко, а к Алисе идти не хотелось - уж очень велик риск наткнуться на Сайтона. Максимилиан решил до обеда поснимать этюды, а там видно будет.

- IX -

     После обеда Максимилиан с Алисой поднялись на Центральный. Между прочим, очень вовремя: с орбиты пытались достучаться минут сорок, а Элверт и не думал реагировать. Алиса включила прием.

     - Это ты, Камби? Что-нибудь случилось? - безучастно спросила она.

     - Ничего, кроме того, что собираюсь тебя навестить.

     - Что, сменился?

     - Еще утром.

     - Ну, заходи. Ты с грузом или без?

     - Порожняком. На «Леночке».

     Алиса словно забыла о существовании Элверта и Макси. Воспользовавшись этим, Карино попятился к двери и тихонько выскользнул. Ему очень хотелось узнать, что за существа появляются вечером на Хрусталии, но еще больше хотелось избежать общения с Элвертом. Да и с чего начать, он не мог придумать. Макси прошел уже
пол-коридора, но тут в Центральном раздвинулись двери, и Сайтон припустил следом.

     - Эй, Мэлли, постой! Алиса сказала, ты видел акварин?

     - Как Вы меня назвали? - удивился Макси.

     - Я назвал тебя Мэлли. Теперь ведь я знаю твое имя! Я все объясню: акварины появляются каждый вечер. Они вылазят из трещин, из-под земли… то есть, из-под Хрусталии, то есть… Ну, в общем, ты понял.

     - Это местные животные?

     - Не, растения скорее. Приколись, они света не переносят!

     - А… есть какая-нибудь возможность их поймать?

     - Сколько хочешь! В лаборатории точно одна есть! Пошли, покажу, хочешь?

     - Признаться, было бы любопытно.

     Макси с трудом поспевал за Элвертом. Выручало только то, что он в первые же дни досконально изучил планировку базы. Вскоре они оказались на бытовой посадочной площадке позади здания. В центре площадки стоял старенький обшарпанный орбитальный катер с полустертой надписью на борту «ЛЕНО», а чуть правее, на матовой обшивке катера какой-то шутник лучом лазерного резака дописал: «чка». Соединительные шарниры разболтались, и одна посадочная стойка подогнулась, от чего катер слегка покосился, будто приплясывал. Макси остановился, засмотревшись на этот раритет. Из катера выбрался длинный, нескладный гражданин в синей форме служащего орбитальной станции. «Форма» - это, конечно, громко сказано. Куртка неизвестного происхождения с приклеенными поверх рукавов нашивками была больше похожа на клубный пиджак, а на голове вместо шлема красовалась потертая кепочка. Пока Макси вспоминал, где он мог видеть этого гражданина, тот спустился по трапу и, проходя мимо, кинул через плечо:

     - Глянь, что у нее с затворными устройствами, а то я тороплюсь.

     - Извините, - остановил его Макси, - Вы ошиблись, я не механик, я турист!

     Хозяин «Леночки» обернулся.

     - Ах, да… Просто Ваш костюм похож… Ну ладно, познакомимся.

     Он шутливо козырнул и, вытянувшись по стойке «смирно», отрекомендовался:

     - Старший диспетчер орбитальной станции Хрусталии Камбино Зарецкий!

     Тут Максимилиан вспомнил:

     - По дороге сюда я встретил на корабле Вашу сестру с малышом. Она передает Вам привет… Да, извините, меня зовут Максимилиан Карино.

     - А, толстушка Лиза! Как она там?

     - Не знаю, мы недолго беседовали. Как я понял, все в порядке.

     - Ну, бывайте… Вы ж тоже спешили?

     К ним, как всегда, бегом приближался Элверт:

     - Мэлли! Я думал, ты потерялся! Пошли быстрее, пока она не заснула.

     - Кто не заснул?

     - Акварина! Ты же хотел ее видеть?

     После улицы в лаборатории казалось темновато. Максимилиан начал присматриваться, а Элверт включил верхний свет. Макси увидел Ее. Акварина формой тела напоминала принцессу с детского рисунка: тонюсенькая талия, расширяющаяся в виде колокольчика длинная зеленая «юбка». Три маленькие мягкие руки лежали вокруг пояса. Ярко-розовые глаза огромные, как автомобильные фары, печально глядели сквозь стекло террариума. Все существо, включая длинные изумрудные «волосы» было полупрозрачным.

     - Что она здесь делает? - спросил Макси почему-то шепотом.

     - Да ничего. Их здесь изучают. Опыты ставят.

     - Прямо на живых людях?!

     - На людях? Она ж растение!

     - Что-то не верится.

     - И зря. Ее уже классифицировали. Все процессы совпадают.

     Акварина издала протяжный стонущий звук. Такой тоскливый, что у Максимилиана защемило сердце.

     - По-моему, она страдает.

     Элверт засмеялся.

     - Это она дышит. Вон, погляди, там у нее пневмола, - Элли указал на небольшое отверстие возле талии, прикрытое прозрачной бахромой, - Вот эти шерстинки, акваоли, работают как мембрана и в момент вдоха звучат. Поэтому акварин еще называют «поющими цветами».

     Существо вдруг потускнело, маленькие ручки обвисли, глаза
затянулись пленкой.

    - Что с ней? - испугался Макси.

    - Похоже, вянет. Мы же с тобой свет врубили, а она только в полумраке хорошо растет.

    - Так выключи скорее!

    - Пожалуйста, - Элли щелкнул выключателем. Акварина ожила.

    - А-э-а-э-а! - застонала она вновь, вызвав у Макси острый приступ жалости.

    - Элли, я не могу это слышать! Она страдает, над ней издеваются! Если бы можно было ее отсюда выпустить…

    - Нет ничего проще! - Элверт оторвал у террариума стену, сгреб акварину и плюхнул ее прямо на руки Максимилиану, - Хочешь, возьми ее себе, если нравится.

    - А это как же? - Макси кивнул на сломанный террариум.

    - Фигня! Починим… А такую тварь я им еще поймаю.

    Максимилиан подумал, что ослышался:

    - Как, поймаешь? Зачем же ты помог ее освободить?

    - Я думал, она тебе нужна. Кстати, если ты ее сейчас выпустишь, непременно завянет. Держи ее в комнате до темноты. Кормить… вот, возьми. Это - культура бактерий. Посадишь акварину в душевой поддон и плеснешь туда немного из этой банки. Она корнями всосет.

     Только теперь Макси обратил внимание, что под «юбкой» у акварины выпуклая коричневатая поверхность, усеянная щупальцами-присосками.

     Элверт открыл дверь.

     - Ну ладно, иди. А я - на охоту. Скоро акварины выползут - они днем в трещинах сидят. Надо отловить одну, а то здешняя биологиня сильно расстроится.

     - Спасибо, Элли.

     Элверт широко улыбнулся. Желтоватые глаза так и светились радостью.

     - Не за что, Мэлли. Я очень хотел тебе помочь. Ты прости меня за ту… картину.

     Макси примирительно кивнул и хотел протянуть на прощание руку, но руки были заняты аквариной, и он поспешил к себе, пока хрупкое существо не погибло. Он подумал, что Элверт, в общем-то, неплохой парень, если бы ни его навязчивость.

- XI -

     На крыше было светло и тихо. Блестящее металлическое ограждение опоясывало ровную площадку, соединяющую выпуклые стены здания. Максимилиан сел на белые плиты и глубоко вздохнул. Кажется, отпуск пропал. Алиса, Элверт, зеленые тени на закате… Снова какие-то отношения, выяснения… Наверное, это еще не край вселенной. Но где же он? Где то благословенное место, куда не ступала нога человека, где его никто не потревожит? Макси встал и подошел к перилам. Далеко внизу белела бытовая площадка. Старенький катер отсюда казался не больше монетки. Вокруг него копошились какие-то букашки. Наверное, механики. Место, где никто не потревожит… Макси перегнулся через ограждение, и в тот момент, когда плечи стали перевешивать, руки его соскользнули с металлической трубы, а поясницу пронзила боль от сильного рывка за ноги. Он чудом не треснулся лбом о перила. Оправившись от шока, Макси поднял глаза. Над ним стоял Элверт. По-собачьи наклонив голову, биолог с интересом глядел на Макси. Тот, молча хмурясь, осматривал свой разорванный костюм. Элли наклонил голову в другую сторону - ну точно, как овчарка!

     - Что Вам здесь нужно? - процедил Макси.

     - То же, что и тебе. Хотел побыть один. Кстати, если бы я пришел на секунду позже, ты валялся бы внизу в виде лепешки.

     Максимилиан смутился.

     - Да, ты… прости, что я создал тебе проблемы. Пропажу акварины уже заметили?

     - Не, не заметили. Все уже в порядке. Я только что поймал новую. А террариум синтоликом заклеил. Почти не видно… А твоя как?

     - Никак.

     - Сдохла?

     - Да.

     - Ничего, Мэлли, не переживай. Она и так была хилая. Хочешь, я тебе новую поймаю?

     - Спасибо, не надо.

     - Ну, как хочешь.

     Элли сел рядом на плиты. Уходить он не собирался.

     - А ты случайно здесь, или хотел вниз прыгнуть?

     - Случайно… Послушай, что ты все время за мной ходишь, чего тебе от меня надо?

     - Не знаю. Просто хочется быть рядом.

     - В каком смысле? - вылупился Макси.

     - Иногда в детстве мне снилось, что у меня есть брат. Он был похож на тебя.

     - Еще не легче! Но у тебя ведь нет брата?

     - Теперь, когда мы встретились, думаю, что есть.

     - Элли, пойми, мы с тобой слишком разные люди, чтобы быть друзьями. Ты любишь общество, компании, женщин… И вообще, ты к другой жизни привык. У нас нет общих интересов.

     - А я думаю, что есть. Иначе, зачем ты сюда приехал? Почему не выбрал курортную планету или не остался на Земле?

     Элли придвинулся ближе и обнял его за плечо. Максимилиан обратил внимание на его пальцы - сухие и узловатые.

     - Хм, странно. У тебя руки, как у моей сестры.

     - У тебя есть сестра? Счастливый!

     - Мы с ней почти не видимся.

     - Почему?

     - У нее своя жизнь, у меня - своя. Стараемся друг другу не мешать.

     - Мэлли, я все-таки уверен, что мы с тобой не чужие. Разве тебе так не кажется?

     - Кажется, - Максимилиан сам от себя не ожидал такой откровенности. Он вдруг почувствовал удивительную свободу, будто с горла сняли тугую повязку. Это было настолько ново и необычно, что Макси на несколько секунд замер, а потом встал и обошел вокруг площадки, проверяя, не исчезнет ли новое ощущение. Не исчезло. Макси посмотрел на Элверта - понимает ли он? Элли подошел и взял его за руку.

     - Не надо там ходить. Я боюсь, что ты снова полезешь через перила.

     - Не полезу. А разве ты чего-нибудь боишься? Вот когда делаешь первые шаги на новой планете, тебе страшно?

     - Для первых шагов есть аоане. Они хотя и тупые, как ботинок, но это не главное. В Дальнем космосе аоане незаменимы - выживают в любых условиях. У нас тоже был один. Айни его звали. Переписали потом на другой корабль. Кстати, добрейшее существо. Только вечно свой нос повсюду совал, и, хлебом не корми, дай потрепаться , как сядет на уши!

     «Неужели кто-то кроме тебя больше треплется и сует нос не в свои дела?» - подумал Макси, а вслух произнес:

     - Вероятно , вы были большими друзьями.

     - Чего-чего? А, ясно: аоанин, типа, друг человека! - Эл неприятно хохотнул, - Да не, я, ваще-то, к животным отношусь нормально, но нянчиться с ними не люблю.

     - Что значит, к животным?

     - Ну, старик, я понимаю: межзвездный конгресс, и все такое… но, согласись, их нельзя назвать людьми. У них даже половых различий нет!

     - Ты же сам сказал, что в работе они незаменимы.

     - Ну и что? Я слышал, раньше собаки в полиции работали… И в технике они ни в зуб.

     Максимилиан пропустил тот момент, когда улетучилось ощущение свободы. Может быть, оно растаяло постепенно. Он посмотрел в глаза Элверта и отчеканил:

     - Я всегда считал и буду считать людьми всех, кого признал таковыми семнадцатый конгресс.

     - У нормальных людей младенцы до года в пеленках лежат, а не по лесам шатаются, как аоанские детеныши! - крикнул ему вслед Эл. Максимилиан остановился. Элли вывел его из себя так, как еще никому не удавалось. Даже тем, с кем он открыто враждовал. Понимая полную бессмысленность драки с Элвертом, он все же не мог подавить переполняющий его гнев. Макси подошел к разведчику, смерил его презрительным взглядом и, мысленно упрекая себя за жестокость, сказал:

     - У нормальных людей глаза и волосы черные, а не цвета тухлой мочи!

     Вполне возможно, что Элверт сейчас вышвырнет его с этой площадки, и все кончится… Ну и хорошо. Он смотрел на разведчика без тени страха, сверху вниз - благо, рост позволял. Он ожидал чего угодно - ответных оскорблений, физической агрессии, насмешек, издевательств. Но только не того, что произошло дальше: Элверт не двинулся с места. Из его янтарных глаз катились крупные слезы.

     - Ты… ты что, Элли, ты что, с ума сошел? - растерянно пробормотал Максимилиан, чувствуя себя последним подонком, - Перестань, я не хотел тебя обидеть. Просто ты…

     Элверт уселся на пол и заревел в голос. Господи! Этого еще не хватало. Макси не знал, что делать. Он сел рядом и встряхнул Элли:

     - Ну, перестань! Ты что, как маленький, в самом деле. Нормальные у тебя глаза и волосы, ну, успокойся… Я же не знал, что на тебя это так подействует.

    - Я не обижаюсь! - взвыл Элверт, не прекращая рыдать, - Но ты на меня посмотрел с такой ненавистью, за что ты меня ненавидишь? Что я тебе сделал?

     Чувство свободы нахлынуло вновь. Неожиданно и сильно.

     - Ничего, - сказал Макси, - Я не знаю. Честно, не знаю. Это, наверное, со мной что-то не так.

- XIII -

   Максимилиан очнулся. Было тихо, только сверху доносился приглушенный рокот. Макси понял, что находится в подземелье. Он пошевелил конечностями, попробовал повернуться на бок. Все кости, кажется, целы. Вокруг почти темно, если не считать слабого свечения из глубины тоннеля, уходящего под наклоном вниз. По искореженным обломкам лестницы спускалась Алиса.

     - Чт-то-то с тоб-бой? - она нервно стучала зубами, глядя куда-то мимо него. Макси проследил за ее взглядом - под перекладинами опоры лежал Камби. Его правая нога была вся в крови и как-то неестественно вывернута. Камби попытался приподняться, но тут же резко побледнел, и голова его безжизненно повисла. Алиса взглянула на Максимилиана с немым вопросом. Макси понял.

     - Я думаю, он жив, - сказал он, подавив тошноту, и отвернулся, - Помоги мне. Надо его оттуда вытащить.

     Алиса молча кивнула. Вдвоем они выволокли Камби из-под нависшей опоры.

     - Бункер там, - Алиса указала в сторону тоннеля. Они вошли в сводчатый коридор, на другом конце которого темнели силуэты.

     - Эй… Эй! - позвал Макси охрипшим от волнения голосом.

     - Мы здесь! - крикнула Алиса.

     Несколько силуэтов направились к ним. Это оказались командир корабля, доктор Стэф и Элверт. Направив на Камби луч световода, доктор стал аккуратно разрезать на нем костюм.

     - Открытый перелом бедренной кости, - объявил он, закончив осмотр.

     - А, ничего страшного, - вставил Элверт.

     - Что ты сказал? - Алиса окинула его таким зверским взглядом, что другой на его месте заткнулся бы.

     - Ничего страшного, говорю. Срастется, - он улыбнулся Максимилиану, - Я рад, что ты жив.

     Камби положили на носилки и внесли в центральный бункер, где собрались все работники базы и экипаж корабля. По серо-голубым стенам вырубленного в коре планеты бункера гигантскими змеями извивались пучки проводов. Кое-где светились экраны и подмигивали лампочки клавиатур. Капитан занял место у пульта связи.

     - Аксалия, Аксалия, вызывает «Жюстина».

     Через несколько минут ему ответили.

      - «Жюстина», слышим Вас хорошо. Аксалийский корабль «Сау» под командованием капитана Кетале. Следуем в сторону Хрусталии на восьмой скорости. Сообщите состав потенциальных пассажиров.

     - Капитан «Жюстины» Йоргес Тай Ши Вас понял. Состав потенциальных пассажиров - экипаж, двадцать семь работников базы и орбитальной станции и один турист. Итого тридцать девять человек.

     - Сколько у вас бароскафандров?

     - Одиннадцать. Но это не имеет значения. Мы отрезаны от корабля.

     - Где находитесь?

     - В метеоритном бункере Хрусталии.

      Эфир замолчал. Максимилиан, немного придя в себя после шока, стал осматриваться. Большинство из собравшихся были ему знакомы: механики Даяна и Сергей, официантка Тэри, второй диспетчер, сменщик Алисы (кажется, его звали Юджин, или Рэджин). Доктор Стэф оказывал раненому первую помощь, Алиса помогала
ему, стоя на коленях перед носилками. Отец Леонид, корабельный священник, вполголоса молился, стоя в стороне. Кого-то из персонала базы Макси видел только мельком всего пару раз. Они тоже были здесь. Видимо, наверху никого не осталось… Компьютер с худблоком! Конечно, Макси потерял его там, когда падал с лестницы. Жаль… Куда же делся Элверт? Биолога нигде не было видно. Куда понесло этого идиота?

     - «Жюстина», «Жюстина», как слышите?

     - Слышим Вас хорошо. Прием.

      - Идем на девятнадцатой скорости. Попытаемся совершить посадку на бункер. Приготовьте людей к эвакуации. Прием.

     - «Сау», Вас понял. Готовимся к эвакуации. Конец связи.

     Все, кто понимал галакту, облегченно вздохнули. По мере того, как остальным переводили смысл сообщения, их лица светлели. Их спасут! Некоторые даже начали спорить, кто виноват в случившемся. И теперь, как набедокурившие дети, валили вину друг на друга.

     - Сегодня была твоя смена, - выговаривала Алиса второму диспетчеру, - Тебя не было на месте!

     - Какая разница, теперь легко на меня всех собак вешать. Была бы твоя смена - была бы ты виновата…

     - Но ведь не моя была!

     - А ты что, всегда, что ли, на месте? Я всего-то на пару минут отошел.

     - На пару минут?! Мне Тэри твой счет показывала. Ты за две минуты выпил два стакана виски, съел шесть сэндвичей, банку фасоли и четыре раза заказывал «Красотка, летим на орбиту»? Ври в меру!

     Пожалуй, дошло бы до драки, не вмешайся отец Леонид:

     - Госпожа Фера, и Вы, Рэдди, не надо ссориться в такой момент. Мы все виноваты в случившемся. А сейчас уместнее не сводить счеты, а возблагодарить Господа за то, что смилостивился над нами, грешными, и послал нам спасательный корабль.

     - Господа? - взвизгнула Алиса, - а кто послал нам коллапсары?

     - Госпожа Фера, мы забыли о Боге, забыли о своих обязанностях, проводили время в греховных утехах…

     - Да ладно, - махнула рукой Алиса, - Он здесь, конечно, ни при чем. Это все она, гадина! Если бы не она, я бы никогда не оказалась в этой дыре!

     - Госпожа Фера, - уговаривал священник, - Я знаю, что Вы обижены на свою мать. Может, она в чем-то и не права…

     - «В чем-то не права»! Ни фига себе! А то, что она мне всю жизнь загубила: «Алисонька, ты никому не нужна, Алисонька, все люди - сволочи, Алисонька, слушайся мамочку»! А Вы знаете, что когда я один раз (один раз в
жизни!) пришла домой после девяти вечера, она меня шлюхой обозвала! При всех мне платье задирать начала, проверять… А мне пятнадцать лет было. Я и на Хрусталию завербовалась, чтоб только от нее подальше…

     Отец Леонид ласково взял ее за руку.

     - Но сейчас все это позади. И опасность позади. Господь послал нам…

     - Полный корабль аксалийцев! Здорово! Вот натрахаемся-то!

      Священник достал из кармана комбинезона что-то плоское, завернутое в кусок материи.

     - Возьмите, дочь моя. Я вез это в подарок матери. Но во время последнего перелета узнал, что она ушла в мир иной. Возьмите с благословением.

     - Что это? - Алиса развернула подарок. В руках у нее была небольшая голографическая икона.

     - Это - девять аксалийских мучениц.

     - И кто же их замучил?

     - Они во время Великого поста отказались участвовать в свальном грехе.
За это их заморили голодом.

     - Спасибо… Это Вы с Аксалии везете?

     - Да. Аксалийцы чтят своих святых.

     Из тоннеля возвращался Элверт.

     - Мэлли, я твой чемодан принес! А больше у тебя там ничего не валяется? Я,
вроде, все облазил.

     - Спасибо, Элли! - просиял Максимилиан, принимая совершенно невредимый компьютер, - Не иначе, Господь услышал мои молитвы!

     - Не знаю, - пожал плечами Элли, - Он ничего не просил передать.

     Отец Леонид сделал вид, что не слышит его еретических высказываний. Элверт подсел к другу, как всегда, положив ему руку на плечо, и спросил:

     - Ну, как коллапсары, не кусаются? Шутка.

     - Элли, мне не до шуток. Объясни хоть ты, что это за коллапсарная дуга? Это действительно очень опасно?

     - Ну, как тебе сказать. Что такое коллапсар, знаешь? Ну, «черная дыра»?

     - Как будто, проходили.

    - Так вот, когда несколько этих дыр каким-то образом начинают соединяться, получается коллапсарная дуга, и все планеты, корабли, в общем, все, что в нее попадает, сжимается до размера нескольких атомов… Ну, не сразу, конечно. Тут, главное - вовремя выскочить.

     - А мы успеем?

     - Конечно… да ты не дрейфь, не из таких мясорубок выскакивали! И потом, скажу по секрету, мы не в центре, нас только «рогом» задело. Я так думаю, можно было здесь пересидеть, и все… Но базе, конечно, каюк!

     Макси открыл компьютер. Из зазора между клавиатурой и коробкой мышей вытащил флягу с джином.

     - Хочешь выпить?

     - Конечно! Когда я отказывался?

     - За что пьем? За удачный выход из этой переделки?

     - Можно. И за нас, давай?

     - Давай.

     Камби немного повеселел после местной анестезии и, приподнявшись на локте, узрел эту идиллическую сцену.

     - Нет, Алиса, ты глянь, они уже квасят! А мне?

     - Да, пожалуйста! - Элверт кинул диспетчеру флягу через голову Алисы, как в детской игре «собачка».

     Следующее сообщение аксалийского корабля поступило через полчаса:

     - Неожиданно возникла аномалия пространства. Коллапсарная дуга замыкается. Мы не можем к вам пробиться. Попробуем проскочить с другой стороны, пока не образовались пружинные ходы. Как слышите?

     - Слышу Вас хорошо, - Тай Ши старался придать своему голосу спокойствие и уверенность, но предчувствие страшной беды уже витало под сводами бункера.

     Через пять минут пришло еще одно сообщение:

     - Идем вдоль дуги на предельной скорости. Ищем просвет… Пружинные… Становится опасно…

     Дальше ничего было не разобрать. Гравитационное поле коллапсаров перестало пропускать сигналы связи. Все застыли в молчаливом ожидании. Тэри тихонько плакала. Капитан и священник о чем-то договаривались. Наконец, они вышли на середину.

     - Братья и сестры, - начал отец Леонид. И замолчал, собираясь с духом. В зловещей тишине было слышно только потрескивание поврежденной проводки, - Братья и сестры, обратимся ко Господу нашему с горячей молитвой и всецело доверимся Его Святой воле… Шансы наши ничтожны. Но Господь милостив, доверимся Ему и будем молить о чуде…

     В ответ не прозвучало ни слова. Даже Тэри затихла. Тогда взял слово капитан.

     - В этом помещении находится «черный ящик», - по выражению их лиц он понял, что не все представляют себе, что это такое, и пояснил:

     - Аппарат аварийной связи может принять информацию с голоса и потом… когда Хрусталия выйдет из дуги, наш сигнал пробьется к приемникам ближайших цивилизаций. Короче, если кто-нибудь из вас хочет отправить сообщение своим родственникам, друзьям… подходите к пульту. Сначала пропустим женщин… Госпожа Эстер Трайв!

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Четырнадцать месяцев на борту «Жюстины»

- I -

     Ввиду нехватки дееспособных работников, Элверту было позволено доставлять из хозяйственного блока пищу и убирать за больными. Ему даже разрешили заходить в рубку – проверять изменение координат. Однако, с тем условием, что он не будет касаться пульта управления. Штурман потребовал, чтобы его койку установили тут же, в рубке, так как он никогда не доверял лейтенанту Сайтону, а сейчас доверяет еще меньше. Проходя мимо него, Элли демонстративно закладывал руки за спину и, воззрившись на индикаторы, докладывал:

     - Собственная скорость нулевая, инерционная скорость – три узла…

     - Что еще за «три узла» - сердился штурман, - Ты по-человечески сказать не можешь?

     - Ну, четыре девятнадцатитысячных… язык сломаешь!

     - Мы из-за тебя чуть шею не сломали…

     - Координаты корабля в трехмерном пространстве неизвестны, координаты в пространственно-временной структуре неизвестны, нуль-координаты неизвестны. И установить их… - Элли обернулся, расплываясь в улыбке, - …не представляется возможным!

     - Чему же ты радуешься, дубина? – обалдел штурман. С его места не было видно входного шлюза. А улыбался Элверт, конечно же, Максимилиану.

     - Вот это да! Ты уже ходишь!

     - Немного болят связки. Но ничего. Спасибо Стэфу Аркадьевичу – хорошо зашил. А ты как? Ребята говорят, молодцом.

     - А, что мне будет…

     - Элли, ты очень занят?

     - Совсем не занят.

     - Что, пошли, поболтаем?

     - Пошли.

     Больше всего на корабле Максимилиану нравилась «комната природы» - некое подобие оранжереи, стены которой, выполненные в виде голографических экранов, создавали иллюзию бескрайних просторов саванны, горных водопадов, таинственных джунглей. Макси опустился на траву среди корней могучего кедра. Элверт оседлал ствол «поваленного бурей» дерева. Удивительно, но сейчас, находясь в пустоте неизведанного космоса, в этой экспедиции без начала и конца, Макси чувствовал себя более спокойно и уверенно, чем когда-либо. Может быть потому, что его подсознание понимало: если в этом пространственно-временном вакууме жизнь не прекращается, то вряд ли имеет смысл опасаться чего-то еще.

     - Элли, скажи честно, как тебе это удалось?

     - Что?

     - Я, конечно, не гений математики, но кое-чему меня учили. Я проверил расчеты капитана. Он не ошибся. Ты знаешь, какое было давление, когда ты выскочил из бункера?

     - Не знаю, а что?

      - Как «что»?! – взорвался Макси, - да тебя должно было… я видел твои сапоги – они же как под прессом побывали!

      - А, ничего. У меня запасные есть.

      Макси перевел дух.

     - Скажи честно, почему ты остался жив?

     Элверт заложил руки за голову, обхватил ногами бревно и закачался на нем, изображая объездчика осьминогов.

     - А я вообще люблю жизнь!

     - Ты хочешь сказать, этого достаточно?

     - Конечно! Со мной не впервые происходят такие штуки.

      Макси испытующе посмотрел на него:

     - Мне всякое о тебе рассказывали, но когда я увидел своими глазами… я готов был им не поверить! Но если это так, то все остальные, у кого это не получается, они разве меньше любят жизнь?

     - Откуда я знаю? Это надо было у них спрашивать.

     - Теперь уже не спросишь…

     Элли слез с бревна и лег рядом на траву, вдохнув полные легкие озонированного воздуха.

     - Хорошо здесь, правда? – Макси расценил этот вздох по-своему.

     - Тебе нравится?

     - Да, красиво. Я люблю природу.

     - Я рад, что тебе здесь нравится! – просиял Элли, - только это не природа. Посмотри – наверху нет неба.

     Макси поднял голову. Потолок был светлый, полупрозрачный голубого цвета. Он усмехнулся:

     - Надо же, не могли сделать нормальное небо.

     - Его не сделаешь…

     Макси с удивлением взглянул в его большие блестящие глаза. Нет, это было все равно, что смотреть в глаза собаки: вроде бы все понимает, а может, просто к звукам прислушивается. Максимилиан так и не понял, была ли эта фраза философским изречением или оценкой технических возможностей декоратора. Да и надо ли это было знать? Он просто улыбнулся и подтвердил:

     - Верно, не сделаешь.

     Элли перевернулся на живот и подпер голову руками.

     - Мэлли, ты не расстраивайся, что здесь нет неба, ладно? Небо - оно же все равно везде вокруг нас.

     И опять Максимилиан не понял, что он имел в виду.

- III-

     Минут пятнадцать Макси безуспешно разыскивал Элверта, пока ему не сказали, что Сайтон, вероятно, у себя. Максимилиан еще ни разу не был в его каюте. Обстановка  сильно удивила: пустые серые стены, пластмассовый стол, из раскрытого стенного контейнера вываливаются одеяла, детали скафандра, монтажные инструменты… По полу раскиданы разноцветные зеркальные пластинки, ножницы и ручной резак. Видимо, Элверт работал прямо на полу, потому что гладкое покрытие местами прожжено лазером. Сам Элли спал без задних ног, развалившись поперек смятого матраса. От звука шагов он проснулся.

     - Привет. Чего надо? – спросил Элли, не открывая глаз.

     -  Надо же, ты здесь живешь?

     Элли протер глаза и сел.

     - Не-а, только сплю или работаю. А что?

     - Я знаю, что разведчики могут обставлять свою каюту на собственный вкус. Признаться, думал увидеть здесь джунгли или, на худой конец, бамбуковую хижину…

     - А у меня его нету.

     - Чего?

     - Вкуса. И вообще, какая разница? Лучше говори, с чем пришел? Ты же просто так хрен зайдешь.

     - Ты бы хоть прибрался немного, мне же не пройти через этот хлам.

     Элли одним движением сгреб все в угол и жестом пригласил его сесть. Макси неловко пристроился на скомканной лежанке.

     - Дела такие, Элли. Людям нечего есть.

     - Как нечего? Гоните белок из клетчатки.

     - Где взять клетчатку?

     - Что значит «где»? А комната природы?

     - Уже съели.

     - Во-во! Троглодиты планетарные! Привыкли жрать каждые пять минут…

     - Нет, серьезно. Надо что-то придумать.

     - В принципе, на пищевой синтез любая органика годится. У нас есть немного лишней изоляции, кое-что из мебели можно переработать…

     - И надолго этого хватит?

     - Ну, если не переводить съедобный белок на пирожные, ветчину и прочие изыски, а лопать в первозданном виде, то недели четыре мы протянем.

     - Ясно. А потом?

     - Что «потом»? Потом у командира спрашивай!

     Максимилиан собрался уже уходить, но вдруг остановился.

     - Элли, если не секрет, что это ты здесь мастеришь?

     - А… это. Ты же знаешь, по корабельному времени скоро Рождество. Вот я и хочу сварганить иллюминацию.

     - Не понял… До Рождества еще четыре месяца!

     - Ну, дак эту гирлянду за два дня не сделаешь! У меня ж тоже работы куча, это я так, в свободное время…

     - А ты уверен, что она пригодится?

     Элверт не уловил мрачного юмора:

     - Почему же нет? Конечно, есть кое-какие финтифлюшки, но это ж классно, прикинь: протянем по всем помещениям… Кстати, как тебе кажется лучше делать Вифлеемскую звезду – на световодах или на кристаллах?

     - На кристаллах…

     - Угу, и я так думаю. Переливаться будет, верно?

     - Элли, у тебя ничего нет выпить?

     - Для тебя – всегда есть! – Сайтон порылся в шкафу и извлек замызганную флягу, - Джин! По спецзаказу!

     - А стаканы?

     - Тебе еще и стаканы подавай. Ладно, сейчас.

     Элли снова полез в шкаф, произведя там еще больший беспорядок, и, наконец, вытащил откуда-то из-под мотка проводов две пластиковых кружки.

     - Наливай!

     Максимилиан разлил джин и, подняв свою кружку, торжественно произнес:

     - За то, чтобы твоя гирлянда нам пригодилась!

     - Мэлли, я знаю, о чем ты думаешь. Как-то я читал одну книгу…

     - Ты - ч и т а л ?

     - Да, так вот, там про то, как в древности люди оказались на льдине посреди океана, их корабль потонул… И они так же болтались неизвестно где, и связи не было, а потом их все равно нашли.

     - Сравнил, тоже… Да, не забудь капитану доложить.

     - Про иллюминацию?

     - Про состояние наших запасов!.. Или нет, я лучше сам доложу… А берлогу твою, пожалуй, я бы обустроил иначе.

     - На досуге займись. Если хочешь.

     Элли зевнул и взялся за резак.

- V -

     На следующий день Тай Ши принял командование. И сразу же ввел на «Жюстине» чрезвычайное положение. Расход энергоресурсов был теперь строго лимитирован, а вместо завтрака, обеда и ужина каждый получал брикет пищевой смеси. Разведчики привыкли к лишениям, но хрусталийцы с трудом переносили однообразие и недостаток питания. Капитан ничем не мог облегчить их участь и тяжело переживал собственное бессилие. Однако, причина его страданий была не только в этом: с той памятной ночи Алиса его избегала. И, хотя он сам просил ее об этом, теперь не находил себе места. Рассуждения о противоречивости человеческой психологии мало убеждали Йоргеса.

     В целях экономии осветительная система была отключена, и работало только контрольное освещение. Алиса молча брела по полутемному коридору. Впереди выпало несколько кристаллов и поворот был полностью погружен во мрак. Но она уже хорошо знала этот путь, и не боялась наткнуться на стену. Вот и знакомая дверь. Не шлюз, а именно дверь – прямоугольная, двустворчатая. Еле заметная полоска света у порога. Алиса вошла. Без кресел помещение церкви казалось пустым и огромным. Кристаллические лампады потушены. Только семисвечник поблескивает в глубине алтаря. Вот Она. Здесь. Не ушла. Алиса понимала, что это глупость, но всякий раз боялась: вдруг она уйдет? Обидится и уйдет. На что обидится? А хотя бы на то, что Алиса не верила раньше. Или что про маму так… Пронеслась в голове фраза: «Проклят будет, злословящий отца и мать свою». Но ведь она уже в этом каялась! А может, мало? Все равно. В мыслях сумбур какой-то. Что говорить? Просить. Можно ли просить? Имеет ли она право что-то просить? «Права человека». Ерунда какая-то. «Пресвятая владычица, Богородица… Богородице Дево, радуйся. Благословенна Ты в женах… На Тебе надеемся и тобою хвалимся…» - вспоминала Алиса обрывки молитв, которые когда-то заставляла учить мама. Мама заставляла ходить на службу… «Достойно есть яко воистину блажити Тя Богородицу… Честнейшую Хирасим…» Опять оговорилась. Тогда ей лет шесть было. Тоже оговорилась. Мама ударила ее по губам, обозвала богохульницей. Не больно было, обидно. Прежняя обида вернулась. Нет, нельзя. Она же каялась, она должна простить… Мама просто не понимала, она не знала, что так выйдет. Она не знала, не знала… Господи, куда же все слова делись? «Честнейшую Херувим и славнейшую без сравнения Серафим, без истления Бога Слова рождшую…» «Матерь Божия, помоги мне, знаю, что я плохая, но ты все равно помоги, ты же можешь. Упроси Его… Святые говорили: «Не как я хочу, но как Ты хочешь». Я не святая. Я так не могу, не могу, не могу… Не хочу. Не хочу умирать! Нет, не так… Пусть я умру, если надо, только он пускай… Нет, нет, я не о том хотела просить… Ты же можешь, ты все можешь, я знаю! Пресвятая Дева, я Тебя умоляю, ну помоги мне, ну, пожалуйста!»

     Грешная женщина смотрела в глаза другой женщины, Непорочной Матери, и плакала.

     «Чистейшую Херувим и славнейшую без сравнения Серафим, без истления Бога Слова рождшую сущую Богородицу Тя величаем». И вдруг ей показалось, что Та, другая, тоже плачет. Показалось? Нет! По гладкой крашеной поверхности катилась крупная густая капля. Она докатилась до самого низа иконы и повисла на краю рамы. Алиса осторожно сняла каплю пальцем, поднесла ко рту. Капля была на ощупь маслянистая и источала тонкий аромат.

     «Жюстина» продолжала дрейфовать. Запасы искусственного белка подходили к концу, и надежды оставалось все меньше. Но по молчаливому согласию никто не затрагивал эту тему. Тай Ши ежечасно получал доклады из машинного отсека. Во время одного из приемов в рубку ворвался Камби. Нога его почти зажила, он только слегка прихрамывал, от чего еще усиливалось впечатление какой-то перекошенности всей его фигуры, а не только лица, искаженного страхом.

     - Капитан, скажите, это правда?!

     Тай Ши дослушал сообщение, разъяснил план дальнейших действий и только после этого, обернувшись к диспетчеру спокойно спросил:

     - А что именно Вас интересует?

     - Я слышал разговор бортинженера с программистом. Это правда, что они не смогут исправить повреждение?

     Тай Ши нахмурился.

     - Вероятно, Вы неправильно истолковали услышанное. Я в курсе хода работ. Основные неполадки двигателя уже устранены, скоро мы сможем вести корабль на средних скоростях.

     - На средних?! А нуль-прыжок? Я ведь правильно понимаю, что без него нам не добраться до людей?

     - К сожалению, оборудование, необходимое для нуль-транспортировки, серьезно повреждено. И у нас сейчас нет возможности его отремонтировать. Но вопрос этот уже обсуждается, и, думаю, в скором времени верное решение будет найдено.

     - Ах, Вы думаете! А я думаю вот что: Вы нас водите за нос, господин Тай Ши! В скором времени мы все просто подохнем здесь! Сколько дней уже мы грызем эту жвачку? Я знаю, скоро и она кончится, и тогда всему конец! Это все из-за Вашего любимчика, этого полудурка Сайтона, лучше бы мы сидели в бункере, там хоть еда была! И рано или поздно нас бы спасли, а теперь из-за Вашего недосмотра мы летим к чертовой бабушке и пухнем от голода в этой консервной банке!

     - Прекратить панику! – рявкнул Йоргес. Камби тяжело дышал и трясся крупной дрожью. Но замолчал.

     - А теперь послушайте меня, господин Зарецкий. По Вашему недосмотру, Вашему и Ваших коллег мы пропустили сигнал бедствия и не успели вовремя эвакуироваться. Это раз. Вы лично нарушаете мой приказ – вместо того, чтобы находиться в предоставленной Вам каюте и экономить силы, Вы шатаетесь по кораблю и поднимаете панику. Это два. Я бы Вам советовал вернуться к себе, принять успокоительное и лечь спать.

     - Но я только хотел бы узнать правду, - захныкал Камби.

     Штурман что-то промычал себе под нос.

     - Что Вы сказали? – оживился Камби, - Вы-то откроете мне правду, верно?

     - Я говорю, - угрюмо процедил штурман, - Что тебя, Камбино, действительно стоило оставить в бункере.