Перекрёстки-квартиры, где ночует надежда,
И усопшая совесть воскресает на миг…
Я сминаю усталость камуфляжной одеждой.
Умолчание плоти. Тишины динамит.

Одиноким патроном уцелею в обойме,
Но отсроченный выстрел — благовидный предлог,
Молчаливая тризна по тому, кто не пойман,
Чьё гранитное сердце не задето стрелой.

Переулки-балконы, коридоры-окопы,
Сокровенные крыши, чердаки-блиндажи…
А Вселенная, словно накануне потопа,
Обречённо застыла, от испуга дрожит.

Поседевшее небо ни о чём не попросит,
Содрогнутся деревья в ожидании вьюг…
Между нами петляет непутёвая осень,
И с похмелья рыдает, и уходит на юг.

У ноябрьской погоды неказистая внешность —
Перекисшей прохладой упоённо дыши.
Я тебе благодарна за транзитную нежность,
За ожог на стеклянной роговице души.

Расползается вечер студенистой амёбой
И развёрнута скатерть на двенадцать персон,
А твои поцелуи, словно водка по нёбу,
Согревают и дарят утешительный сон —

Я в него погружаюсь и бегу без оглядки,
И молюсь непрестанно о своём палаче…
Коммунальное пекло так уютно и сладко,
Будто точка опоры у тебя на плече.

И ни капли обиды за предавшую волю,
Погружённую в кому, дезертирам — почёт.
Я тебя выдыхаю перечёркнутой болью,
В пересохшей гортани и горчит, и печёт.

И внебрачное ложе, и часов кастаньеты,
По устам — забродивший замороженный сок.
…Мы проездом на этой захолустной планете —
Самовольно решили заглянуть на часок…